Сюзен Коллинз - И вспыхнет пламя

Мятежники застали миротворцев врасплох, и к тому же значительно превосходили их числом. Военные сдали Коммуникационный центр, зернохранилище, электростанцию, потом у восставших появилось оружие. Забрезжила надежда: может, все не напрасно? И если как-то связаться с другими дистриктами, может, еще удастся общими силами свергнуть правительство Капитолия?

Но тут пробил час возмездия. В дистрикт нахлынули тысячи миротворцев. Планолеты дотла разбомбили оплоты бунтовщиков. Разразился ужасный хаос, и людям оставалось лишь разбежаться по домам. Двое суток ушло на то, чтобы подавить мятеж. Потом – неделя чрезвычайного положения. Обитателям дистрикта запретили покидать свои жилища. Ни угля, ни еды. И затем поздно вечером, когда люди были на грани голодной смерти, вышел приказ – всем возвращаться к прежней работе.

Для Твилл и Бонни это значило: в школу. Развороченная взрывами улица – не лучший путь на фабрику, и они опоздали к обычной смене; только услышали с расстояния в сотни ярдов, как прогремел мощный взрыв.

– Кто-то доложил Капитолию, что восстание задумали наши рабочие, – тихо произносит женщина.

Взрыв унес множество жизней, в том числе ее мужа и всю семью Бонни. Твилл с ученицей побежали забрать приготовленные мундиры, набили мешки едой, пошарив по домам теперь уже мертвых соседей, и бросились к железнодорожному вокзалу. Переодевшись на складе, незамеченными пробрались в крытый товарный вагон с материей, направлявшийся в Дистрикт номер шесть. На заправке покинули поезд и долго шагали по лесу, держась рельсов, пока два дня назад не добрались до наших краев, где им пришлось задержаться, потому что девушка подвернула лодыжку.

– Понимаю, почему вы бежите, но с какой стати в Тринадцатый дистрикт? – недоумеваю я. – Что вы там думаете найти?

Они беспокойно переглядываются.

– Мы еще точно не знаем, – говорит Твилл.

– Там же одни развалины, – говорю я. – Нам постоянно показывают кадры...

– Вот именно. Только кадры одни и те же сколько мы себя помним.

– Правда?

Пытаюсь вызвать перед глазами экранные образы Дистрикта номер тринадцать.

– Вспомни Дом правосудия, – предлагает женщина. Я киваю: видела тысячи раз. – Если внимательно приглядеться, то можно заметить, В верхнем правом углу.

– Что заметить?

Твилл снова показывает мне крекер.

– Летящую сойку-пересмешницу. Одну и ту же все время.

– В нашем дистрикте, – начинает Бонни, – все уверены: Капитолий нарочно крутит старые пленки, не желая показывать, что там творится на самом деле.

Я недоверчиво хмыкаю.

– То есть вы пустились в дорогу из-за птички, мелькнувшей по телевизору? По-вашему, там стоит целый город, полный свободно разгуливающих людей, а Капитолию даже дела нет?

– Не совсем, – произносит Твилл. - Мы думаем, после того как город разрушили до основания, жители перебрались в катакомбы. Думаем, им удалось уцелеть. А Капитолий туда не суется, потому что в прежнее время, до наступления Темных Времен, главным занятием Дистрикта номер тринадцать были ядерные исследования.

– Да нет же, графитовые шахты...

Я вдруг осекаюсь: так уверяет всех Капитолий.

– Небольшие, да. Но этого недостаточно, чтобы обеспечить работой огромный дистрикт. Уж в это-то мы уверены, – отвечает женщина.

Сердце колотится как ненормальное. Вдруг они правы? Что, если... Что, если нам и в самом деле есть куда бежать, кроме дикой чащи? Туда, где надежно и безопасно? Не лучше ли скрыться в Дистрикте номер тринадцать, чем дожидаться смерти на родине? Хотя, с другой стороны... Будь там живые люди, да еще с ядерным оружием...

– Почему они не помогают нам? – сердито бросаю я. – Почему допускают, чтобы мы так страдали от голода, казней, проклятых Игр?

Меня душит ненависть к этим воображаемым обитателям катакомб, преспокойно наблюдающим за нашими страданиями. Чем они лучше капитолийцев?

– Этого мы не знаем, – шепчет Бонни. – Просто хватаемся за соломинку, как утопающие.

Тут я наконец прихожу в себя. Все это фантазии, самообман. Тринадцатый дистрикт не существует, ведь Капитолий бы этого не позволил. Ну а кадры? Возможно, ошибка. Соек-пересмешниц на свете пруд пруди. Крепкие птички, живучие. Раз уж перенесли бомбежки, значит, сейчас и вовсе расплодились в неизмеримом количестве.

Разумеется, Бонни лишилась дома; ее родные мертвы; ни о возвращении, ни о том, чтобы прижиться в чужом дистрикте, речи быть не может. Неудивительно, что девушкой овладела мысль о независимом и процветающем Дистрикте номер тринадцать. И не мне ее разочаровывать. Пусть лучше верит в мечту, эфемерную, словно струйка дыма. Может быть, они с Твилл как-нибудь протянут еще немного в лесах. Даже в этом я сомневаюсь, но нужно же как-то помочь!