Алексей Ефимов - Шаг за грань

– Молчи… баба! – почти не сбивая дыхания, рявкнул дед. – Я… с детства… мечтал! Эх, старый я! – и, подскочив, сел в воздухе на «шпагат». – Старый, пропали мои мечты пропадом! Ух-хаААА!!!

Борька прислушался. И понял, что поселок полнится гулом – слитным, катящимся, ликующим. Гул – шум голосов, шаги, смех, выкрики – наваливался отовсюду-отовсюду. Мальчик никогда не слышал такого. И вскрикнул удивленно, когда руки отца вдруг сжали его под бока и взметнули еще выше – так, что он увидел сразу все улицы, заполнявшиеся кипением народа.

– Запомни, сынок! – крикнул отец. – Этот день! Запомни!

И Борька закричал – звонко и громко – первое, что пришло ему в голову:

– УррррррРРРРАААА!!!

– …раааААААА!!! – отозвались улицы – словно ждали лишь этого детского крика, восторженного, как сама искренность, и звонкого, как веселый водопад.

Дэм-Торсад, столица Империи Сторкад, будто заклеймил меня. Он во мне, хотя я постоянно пытался стереть его гнилостный след в моей памяти. Он воздвигнут в воспоминаниях – кошмарах, на самом деле – и я не могу остановить его тлетворное влияние на разум. Пятьдесят долгих лет я всеми силами старался освободить себя от мучительных образов этого жестокого и озлобленного общества. Я могу вырваться из давящих стен города, но яркие воспоминания остаются. В памяти он выглядит не процветающим мегаполисом, а огромным памятником… Памятником людям, чей инертный разум настолько придавлен традициями и привычками, что их жизнь подобна той, какую вели их предки тысячи лет назад.

Я не мог не заметить, что в обществе их глубоко укоренилась несправедливость. Знать подавляет обычных людей, которые, в свою очередь, растаптывают рабов. Талант ничего не значит, о людях судят исключительно по социальному статусу. Воспитываются и одобряются подсиживание и клеветничество. Знатные старики глубоко завидуют усердной молодежи и испытывают извращенное удовольствие, раздавив кого-нибудь из них своим влиянием. Простолюдины же благоговейно смотрят на знать, страстно желают ее положения и власти, но связаны традициями крепче железных кандалов.

Понятие прогресса чуждо сторкам. Кажется, что эта громадная Империя построена лишь стечением обстоятельств и удачей. Но как только ты узнаешь больше об их замысловатой системе, появляется ощущение, что они – словно большой могучий зверь, небрежно продирающийся вперед и растаптывающий любое препятствие. Этот зверь – не тупое здоровенное травоядное. Это хищник. Хищник с жестоким умом и без какого-либо намека на сочувствие. Их успех не в стремительных действиях, он достигается неторопливым и четким планированием, что может занять десятилетия. Но сторки умеют ждать.

Попадая в безупречно сплетенную знатью паутину, знай – это больше чем попасться самому, сюда же могут попасть твои дети и дети твоих детей. Выбраться не проблема. Проблема выбраться живым.

За проведенное в Дэм-Торсаде время я стал ненавидеть и презирать сторков. Их общество слишком во многом радикально отличается от нашего. Но я научился никогда не недооценивать их. Путь сторков беспощадно действенный, и я даже сейчас, после победоносной для нас войны, против воли восхищаюсь всеми их достижениями за века.

Из автобиографии Яромира Лещинского, первого посла Русской Империи в Империи Сторкад (3–5 гг. Экспансии)

Капитан Рэн кен ло Илвэри был в растерянности.

И пусть она выражалась всего лишь в слегка приподнятых плечах, украшенных неброскими контрэполетами повседневного мундира, а лицо капитана, обращенное к панорамному иллюминатору ходового мостика, оставалось обычным лицом сторка хорошего Рода – спокойным и чуточку надменным, – несмотря на все это, капитан Рэн кен ло Илвэри был в растерянности.