Юрий Иванович - Раб из нашего времени. Книга 3. Стать победителем

- Опасность там моей родне грозит…

- Так она всем грозит, кто в те земли подался.

Пришлось чуточку приоткрыть тайну, которая и так бы раскрылась, получись у меня мои предварительные задумки:

- Да понимаешь, дед, там три девушки случайно в полку оказались. Как узнали, что я к людоедам в плен попал, так и поклялись мстить за меня люто и страшно. А мне вон удалось из плена сбежать, да самому за себя отомстить неслабо. Но за девчонок теперь душа болит: куда им воевать-то? Они ещё сами недавно только куклами игрались…

Сказал это, и сам философски задумался, живо припоминая, какими куклами, как и кто игрался. Но старика видимо моя прострация впечатлила, поверил в мои горести и переживания:

- Сочувствую… Да только для такого рейда ух какие удальцы нужны…

- Так я и не сомневаюсь! - тряхну я своими кудрями да пошевелил бугристыми плечами. - Но самому о себе хвастаться - не дело для тех самых удальцов. Так что ты, уважаемый, сам обо мне и моём товарище у людей поспрашивай, да подумай над моим предложением. Ну, может, и четвёртого человека к нам в компанию подберёшь. Понятное дело, что тоже справного и добровольца-удальца. Кони у нас есть, как раз на такой квартет хватит. Если что, подходи, мы вон там, возле той скалы биваком стоим.

По себе знаю, насколько вредно приставать к человеку с просьбами слишком долго. Пришёл, сделал предложение - а дальше пусть помаринуется в собственных размышлениях. Ну и правда в словах моих имелась, пусть уж сам лучше со стороны о наших маленьких подвигах узнает.

Пока я беседовал с Мирославом, сходка в центре лагеря закончилась, народ рассосался по своим бивакам. Посмотрел я и на наше место стоянки, но своего товарища там не увидел, ни под навесом с лошадьми, ни в самом шалашике, пристроенном к скале. А так как Светоч стоял ещё довольно высоко, то нетрудно было догадаться, куда Лёнька подался. Ну и я решил искупнуться, потому, как речка огибала наш лагерь дугой, чуть ли не с трёх сторон, что против подлых кречей подходило лучше всего при обороне. Правда речушка была слишком узкая и местами мелковатая, и многие доказывали, что крылатые слуги людоедов её запросто перелетят. Пока ещё сталкиваться в этом месте с этими козлоподобными тварями не пришлось, но в любом случае это казалось лучше, чем чисто поле. Потому и стоял здесь лагерь. А коль прорвутся зроаки-рыцари на конях, так от них можно будет уйти на ту сторону речушки по многочисленным бродам.

Вообще-то и данная долина могла считаться райским уголком. С одного взгляда понималось, что на ней два, а то и все три села расположить можно. И пастбищ хватить для прокорма тучных стад, и огородов для посадки чего угодно. Но видимо хозяева этих ленных наделов ещё только в пути и прибудут лишь с чётвёртой волной. А может царские чиновники эту долину, для каких своих родственников успели придержать? Как я понял, по некоторым высказываниям поселенцев, имелись такие подозрения у народа. Что на восток, ближе к Гадуни - так кому угодно, а что ближе к Леснавскому царству - так неизвестно кому. Пока неизвестно… Хотя некоторые и говорили, что здешние наделы будут самыми маленькими, раз в пять меньше тех, что люди получили в восточной части Ничейных земель.

Так вот размышляя, вышел я на берег реки, как раз возле памятного затона, где мы и собирались купаться с Лёней в это время. Да и утром мы здесь резвились, пытаясь ещё какой рыбки поймать. Вот только сейчас моего товарища не наблюдалось, но возвращаться за ним и искать по лагерю, смысла не было, всё равно появится. И я, аккуратно сложив под кустиком свою одежду и оружие, с залихватски уханьем сиганул с высокого берега прямо в глубокую затоку.

Водичка здесь бодрила и по сравнению с Лияной или той же Журавой, казалась градусов на пять холодней, север, всё-таки! Но в любом случае со своим обновленным и выздоровевшим телом, я чувствовал себя в этой купели словно акула в своей стихии. Да и Щит помогал мне находиться под водой вдвое больше, чем обычному человеку. Четверть часа в общей сложности я блаженствовал в водной стихии, упиваясь всё ещё растущим телом и новыми способностями организма. А потом словно дельфин выбросился на берег, продвинулся под свой облюбованный куст и раскинулся спиной на травке. Да так и замер, уставившись в небо и восстанавливая дыхание. Тело потребовало расслабиться и поваляться в лености.

Да и как не поваляться в таком благостном покое?

Только приближающиеся голоса, довольно скоро нарушили моё уединение. И если я вначале постарался не обращать на них внимание (не кричат ведь и не поднимают тревогу), то потом уловил знакомые тона в голосе одного из них, да и второго узнал. К месту моего отдыха приблизился лагерный атаман и тот самый дед Мирослав. Причём последний выказывал явное сомнение услышанному, а рассказчик от этого только горячился ещё больше: