Алексей Фомичев - След отражения

Фактор внезапности действует на всех! Оцепенение, ступор, испуг, шок — как не назови, это естественная реакция человека. Только опытный воин приходит в себя за доли секунды, а новичок — иногда и за часы. А иногда вообще не приходит. Вот в принципе и вся разница между ними. Но один живы, а за вторых пьют третий тост.

…Олег скользил по дороге между стоящими и падающими противниками со скоростью и ловкостью змеи, прячась за одними и стреляя в других. Заставляя противника медлить с открытием огня, чтобы не попасть в своего. Тем самым давая себе время на маневр.

Артем сразу начал смещаться вправо, работая только по легковой машине и мотоциклистам. Стрелял на бегу он хорошо. И что самое главное — попадал. А если нет — то давил огнем, заставляя замолчать вражеское оружие.

Герман, покончив с охраной, рванул к грузовику вдоль обочины. Над ухом грохотали выстрелы, кто-то истошно визжал, кто-то кричал запоздалые команды. Гремел голос Олега:

— Свист, бей по легковушке!

У заднего колеса сидел немецкий солдат и водил стволом пистолет-пулемета, выцеливая метавшегося между немцами Олега. Но выстрелить так, чтобы не зацепить своих, не мог. Герман всадил ему в спину две пули. А когда тот упал — еще две в голову. Потом поднял глаза на машину.

Очередь из пулемета продырявила кузов грузовика насквозь. В задней дверце было три пробоины на уровне пояса. Герман рванул ручку двери на себя, при этом, отпрянув в сторону, потом бросил внутрь гранату, не вытаскивая чеку, а следом залетел сам.

В свете неяркой лампочки разглядел на полу два тела. Одно принадлежало солдату. У того на спине расплывалось пятно крови. А второе тело принадлежало… женщине.

Самой настоящей женщине в форме гестапо. Она лежала между откидными скамейками, закрыв голову руками и поджав ноги.

На ней была форменная юбка до колен, небольшие, явно не форменные сапожки, китель, а под ним белая рубашка. При падении пилотка слетела с головы и обнажила роскошную белокурую шевелюру.

Гера от удивления даже не стал стрелять. Рявкнул: «Лежать!» и выпрыгнул из кузова. В голове вдруг зашумело. От внезапно нахлынувшего возбуждения.

На дороге все было закончено. Немцы уничтожены, братва цела и почти невредима. Только Артем морщился, поглаживая правую ногу выше колена. Вскользь укусила пуля. А Витя платком стирал со лба кровь. Очередь, выпущенная мотоциклистом, разбила стекло БТРа, и один осколок вошел под кожу. Мелочи.

— Проверить трупы, — командовал Олег. — Раненых добить. Оружие, документы с собой.

— Времени нет, — крикнул Витя. — Надо сваливать.

— Успеем. Сюда скоро никто не нагрянет.

— Братва! — сказал Герман. — В машине баба. Гестаповка. Я посмотрю, что с ней.

Парни переглянулись. Герман в своем репертуаре. Даже в самом пекле сумел отыскать бабу.

Олег, чувствуя, что его разбирает смех — отходняк после сшибки, — пробурчал:

— Надеюсь, одна? Не то мы отсюда не скоро уедем…

— Или лучше бери их с собой, — поддержал его Артем. — Там пересчитаем…

Герман покачал головой и рванул к грузовику.

Когда громыхнула очередь, а потом по стенке кузова будто ударили молотком, она впала в прострацию. Ошалелыми глазами смотрела, как падает ефрейтор Грендшит, как, сильно пригибаясь, выскакивает наружу рядовой Бернгер, взводя на ходу затвор МР.

Мир вдруг наполнился какофонией громких и резких звуков. Сквозь треск очередей и грохота гранат, она расслышала чей-то истошный вопль, бивший по ушам сильнее выстрелов.

Она упала на пол, поджимая ноги и закрывая уши, чтобы не слышать предсмертного хрипа Грендшита. И глаза закрыла. Чтобы не видеть круглой дырочки на спине его кителя, сквозь которую начала вытекать темно-красная кровь…

Эльза Мангейм прожила на свете двадцать три года. Успела окончить школу, ускоренные курсы медсестер, едва не выйти замуж и чуть не погибнуть под бомбежкой. Именно после этого она решила послужить фатерланду [14] Искаженное от немецкого Faterland — отечество. в рядах его лучших защитников. Благодаря связям своей подружки — любовницы одного чина из гестапо, попала сначала в тыловое управление, а потом и сюда, в проклятую Россию. Она немного знала русский язык благодаря школьной учительнице — бывшей графине, беглянке из страны Советов. Видимо это и стало настоящей причиной ее перевода, а не неудачная интрижка с одним штандартенфюрером из Берлина.

До сегодняшнего дня служба ее, в основном, устраивала. Даже общение с местным населением, казавшимся сплошь состоящим из партизан, не мешало испытывать удовлетворение от работы.