Джеймс Сваллоу - Искупивший

- Через секунду, - ответил он.

- Ты не имеешь права так поступать, - сказал Рафен, выплевывая сгустки крови на землю.

- У меня есть такое право, - холодно ответил Асторат.

- Я не умру на радость тем, кто сомневается во мне! - С вызовом заорал Рафен.

- Может быть, в тебе и нет той слабости, которая испортила твоего брата, - сказал старший капеллан, - но в тебе притаилась такая же сильная ярость, как и твое отрицание. Я вижу ее. Я чувствую ее в тебе.

Он размахнулся, топор загудел.

- Не бойся. Я все сделаю быстро. Ты закончишь свою жизнь с достоинством.

- Ты ошибаешься, - Рафен покачал головой. - Я хозяин своей собственной воли! Ярость и жажда не управляют мной!

Асторат атаковал снова, рубя его, буря ударов обрушилась на Рафен. И снова он мог только защищаться и стараться остаться в живых еще на несколько секунд. Злость топила его словно наводнение.

- Я вижу ее, - рычал Асторат, - ты не можешь спрятать ее от меня, брат. Прекрати притворяться, что ты контролируешь ее и подчинись ярости!

И на мгновение, он захотел так поступить. Было так просто ее выпустить, открыть врата злобы. Позволить пламени расти и ширится, пока оно не поглотит его.

Он жаждал вступить в бой.

Но я взглянул в пропасть и мое будущее не там.

Рафен поднял голову и подчеркнуто отбросил пистолет в сторону. Затем, взмахом кисти откинул в песок свой боевой нож, куда тот воткнулся по самую крестовину.

- Ты хочешь моего гнева, моей ярости? - Рафен покачал головой. - Я не покажу ее тебе, Асторат. Я не позволю тебе успокоить себя ложью, что ты прервал мою жизнь, спасая меня от генного проклятья. Если хочешь прикончить меня, тебе придется это сделать хладнокровно.

Он упал на одно колено и встал в позу кающегося, склонил голову, перекрестив руки в знаке аквилы. Рафен взглянул на землю, теряясь в мириардах красных песчинок.

Сангвиний, я доверяюсь тебе, как всегда поступал. Моя судьба в твоих руках.

Поначалу было тихо, затем появился свист рассекаемого воздуха, когда топор стал падать к обнаженной шее. Рафен не закрыл глаза. Он желал смотреть, до самого конца.

Лезвие топора опускалось медленно и по покалыванию кожи, Рафен ощутил неимоверно острую режущую кромку, которая остановилась там. Линия обжигающего холода, где были рассечены нервы, затем горячая боль пролившейся крови - все это от одного простого прикосновение Топора Палача.

Тень мелькнула на красном песке, и после долгой паузы Рафен осмелился поднять глаза. Он остался один.

У Рафена ушел час или около того, чтоб дойти до стен Регио, и за все время он не увидел ни одной живой души. Рана на задней поверхности шеи начала затягиваться, пока клетки Ларрамана делали свою работу, но острая боль говорила ему о том, что с этого дня у него там останется шрам, безупречная линия поврежденной плоти ниже черепа.

Начался рассвет, когда стража заметила его появление в пустыне, и у Врат Скитальца его встречал брат Криксос.

- Рафен! - Его изучали ничего не выражающие линзы шлема технодесантника. - Мы боялись, что ты погиб из-за несчастного случая с платформой!

- Несчастного случая, - повторил Рафен, - да.

- Как ты выжил?

- Старая сеть туннелей, влагонакопительный колодец... - Он сделал паузу, обдумывая, что сказать дальше. - Меня направили.

- Хвала Богу-Императору и Сангвинию, - ответил Криксос, - Примарх наблюдает за нами.

Он сделал паузу, оглядываясь по сторонам.

- Корабль старшего капеллана, катер... Он все еще здесь?

- "Судьба"? - Криксос кивнул, - Купол ангара открывали, когда я ушел к воротам.

Он взглянул вверх.

- Он готовился взлететь...

Рафен уже несся по железной спиральной лестнице, которая вела к посадочным платформам.

Он взбежал на диск элеватора, когда двигатели катера с низким мурлыканьем завелись. Выхлопные трубы снизу фюзеляжа пыхтели пламенем и его окатила горячая вонь сожженного прометия. "Судьба" затряслась, когда тон двигателя сменился, повышаясь, с каждой секундой мощность росла. Рафен поднял руку, чтоб защитить глаза, ища вдоль бортов люки, признаки жизни в фонаре кабины, но, как и темный корпус, все окна катера были окрашены в черно-красный.

- Асторат! - Крикнул он, но его голос потонул в шуме.

Затем рану на шее закололо, и он развернулся.

Спаситель Потерянных стоял перед Рафеном, крылья цвета ночи поднимались из-за его спины. Лезвие его топора все еще было подернуто темно-красным.

- Немного тех, кого коснулось это орудие, и кто остался в живых, чтоб рассказать об этом.