Владимир Перемолотов - Звездолет «Иосиф Сталин». На взлет!

– Нет необходимости. Там не ходят. Там – летают…

Тем временем Деготь, сунув руки в перчатки на конце рукавов, потянул рукоять, что торчала сбоку. Передняя стенка бесшумно встала на место, изолировав человека от окружающего мира.

– Вот вам костюм для космических прогулок! Попробуйте?

Подплыв к шкафу, Деготь, как ни в чем не бывало, выхватил пустолазный костюм из зажимов и бросил его Федосею. Губы товарища шевелились, но ни звука оттуда не доносилось. Он снова дернул за рычаг, дверца на брюхе открылась, и оттуда донеслось:

– Шевелись, Федосей Петрович. Ждать не буду. Один в Историю войду…

Если с высоты четырех-пяти верст Земля больше казалась шарообразной – напичканный нужными знаниями мозг сам подсказывал, как нужно воспринимать планету, – то тут ее шарообразность просто била в глаза.

Из иллюминатора профессорского аппарата земная поверхность ощущалась огромным шаром, а уж когда они вылетели из него…

Самый большой в мире глобус занимал почти весь мир – он был и внизу, и слева и справа. На его фоне даже многометровый корабль казался маленьким.

Земля полыхала мягкими оттенками белого, зеленого и голубого, и Федосей подумал, что они первыми видят эту красоту. Он, Деготь и Ульрих Федорович. От этой мысли, словно кто-то по спине маленьким коготками провел.

В эти минуты они летели над освещенной стороной Земли, и Солнце находилось у них за спиной. Придерживаясь руками за длинную скобу, Федосей повернулся так, чтоб видеть. Жаркий поток яркого света ударил в глаза, и он, зажмурившись, отвернул голову, но не тут-то было. По инерции его еще развернуло так, что ослепительный свет полной силой ударил в лицо.

Сработал инстинкт. Защищая глаза, Федосей инстинктивно выпустил поручень и загородился рукой. Мир вокруг, только что неподвижный, вдруг закрутился. Сердце сбилось с ритма, когда он понял, что оторвался от корабля и теперь словно радиограмма плывет по волнам эфира.

Чекист был человеком не робкого десятка.

Он воевал, горел и падал на землю в горящих аэропланах, в него стреляли… Только новый страх был куда больше прошлых страхов.

Страх пустоты оказался непохож на страх воды и огня. Это был страх абсолютного одиночества, страх пылинки перед огромным и безразличным к ее судьбе миром, в котором хороводы далеких звезд нескончаемым потоком бежали перед ее глазами.

Он не помнил, сколько пробыл в этом состоянии.

Разум ему вернул толчок. Что-то дернуло его, и мир вокруг остановил вращение.

«Веревка!» – сообразил он. Покрутившись в своем ящике, Федосей нащупал свою связь с кораблем и, сдерживая желание дернуть ее изо всех сил, осторожно потянул себя к кораблю.

Движение развернуло его от темноты к свету. Теперь он видел и корабль, и Землю под ним. На фоне полузанавешенной облаками Африки Деготь, нелепый в своем скафандре, похожем на ящик с руками, осторожно перебирая привязь, двигался к «Иосифу Сталину».

Под ногами был дом, а все остальное мироздание оставалось за спиной. Там пылали миллионы звезд, крутились миллионы планет, на которых кипели свои классовые битвы.

Но главная битва только-только начиналась.