Кирилл Кащеев - Жрица голубого огня

Скрюченное существо заскулило и попятилось, отчаянно прикрываясь изломанными руками и отрицательно тряся головой. Но отец даже на глянул на него. Схватив дочь за змеящуюся по полу длинную черную косу, он дернул с такой силой, что девочка закричала от боли и из-под зажмуренных век потекли слезы.

– Вот твоя мать! – тыча толстым пальцем в женщину в безрукавке, проорал он в запрокинутое бледное лицо дочери.

– Она мне не мать! – хрипло выдохнула девочка. Ее глаза распахнулись, и она впервые посмотрела на мачеху в упор.

Та отпрянула. Вперившийся в нее взгляд был страшен. Глазищи огромные, как таежные озера, и зрачок то ли темно-синий, то ли вовсе черный, будто сама Долгая ночь и прячущиеся в ней чудовища-авахи уставились на женщину и облизываются во мраке, чуя запах живой крови!

Ресницы девочки вновь опустились. Мертвящий взгляд погас, и женщина судорожно выдохнула, чувствуя, будто только что вырвалась из сомкнувшихся на ее горле когтей!

– Ты бы радовалась, что хоть какой жених нашелся, – нервно дыша и сжимая висящий на шее амулет от порчи, зло бросила мачеха. – Кто тебя возьмет, ведьма! Албасы, как есть албасы!

– А вот и возьмут! – обиженно выкрикнула девочка. – Я работница хорошая! За меня уже калым давали… – Она вдруг резко оборвала фразу, перевела дух и заговорила почти спокойно: – Отец мой, выслушай меня разумом, пойми сердцем…

– Нет, это ты слушай меня ушами, девчонка! – снова дергая дочь за косу так, что у той вырвался крик боли, взревел отец. – Калым жениха между всеми родичами делят, а приданое отец невесты в одиночку собирает, и, по обычаю, оно не меньше калыма должно быть, иначе смех над нами поднимется на всю Среднюю землю! Нету у меня для тебя такого приданого! – рявкнул отец, невольно косясь на младшую дочь, испуганно вцепившуюся в подол его жены. – Род Нюрмаган тебя в обмен согласен взять! Если ты за их парня пойдешь, они, как твой брат подрастет, дочь своего вождя-тойона ему в жены дадут!

– Жену хочу! У мужчины должна быть жена! – высовываясь из-за матери, выкрикнул мальчишка. – Отец, если из-за противной Аякчан мне жену не дадут, я… – он замешкался, отыскивая угрозу пострашнее, и с торжеством выпалил: – Я не буду тюлений жир есть!

– Надо, маленький, жир надо кушать, он полезный! – немедленно засуетилась вокруг него мать.

– Слыхала, что твой брат сказал? – накручивая косу старшей дочери на кулак, процедил отец. – А теперь, Аякчан, ты встанешь и как послушная дочь отправишься наряжаться – и пойдешь со сватами к своему жениху! Нынче же! Поняла? – опять рванув девочку за косу, медведем проревел он.

– Поняла, – сквозь стиснутые зубы процедила та, судорожно втягивая носом воздух. – Даже больше поняла, чем ты сказал, отец!

Чего уж тут не понять! Нюрмаганы род небогатый, зато воинственный, недаром зовут их Нюрмаганами со злыми стрелами, породнись с ними – и все их воины встанут за новых родичей тойона. А уж младшую свою дочь отец просватает в какой-нибудь из богатых родов, а может, даже и в город – тут-то приданое найдется! Заимев в родню воинов да богатеев, можно не то что хозяином тысячи стад стать – торговлю завести, а то и вовсе ко двору Снежной Королевы податься! Сотканные из Голубого огня одежды носить, в сверкающих ледяных палатах знатных гостей встречать, певцов-олонхосутов слушать! И позабыть про ставшую ступенькой к этой радости старшую дочь от давно отвергнутой жены, пока та изломанными, как у матери, руками будет доить оленей да прислуживать мужниной родне! Аякчан ненавидяще глянула в лицо отцу.

Толстяк, как раз собиравшийся покарать непокорную дочь за дерзость, невольно разжал стиснутые на толстой косе пальцы.

– А поняла, так и ладно, – пробормотал он, отворачиваясь. Верно жена говорит – не девчонка, а как есть ведьма-албасы! Пусть ее хоть жених забирает, хоть сам Арсан Дуолай, владыка Нижнего мира! – Собирай ее! – отрывисто бросил он жене, отступая в сторону. Плечом зацепил не успевшее шмыгнуть в сторону скрюченное существо. – Ты еще здесь! – отвешивая хлесткую пощечину, рявкнул он. – Лучше помоги хозяйке одеть девчонку! Или, может… – его лоснящиеся губы растянулись в ухмылке, зло щурясь, он уставился на застывшую перед ним сгорбленную фигуру, – может, ты тоже хочешь чего сказать? Может, и ты чем недовольна?

– Нет-нет, нет-нет-нет, – держась за горящую щеку и мелко тряся головой, прошамкала сгорбленная беззубыми деснами. – Всем довольна, господин муж мой!

– Я тебе сколько раз говорила – не смей называть его мужем! – визгливо крикнула мачеха, хватая Аякчан под руку и рывком поднимая с пола.