Егор Седов: Прерванный полет

Если ее зачем-то схватили мутанты, лишь притворившиеся сотрудниками Службы?! Что тогда?

Поскольку Биру молчала, ему пришлось продолжить.

— Садись! Так что, сомневаешься? Запомни — это опасная ересь. Просто так не берут никого. А уж тебя — совсем не просто так.

Кем бы этот старик ни казался, он здесь точно был главным. И перечить ему уж точно не следовало.

— Но за что? — Биру все же не выдержала, задала вопрос, на что на самом деле наверняка не имела права. Но уж больно нелепым, неприятным и в то же время вполне безобидным казался ей этот старик.

— А за то, — он усмехнулся, — за что почти всех таких, как ты. Читай! — В его руках оказались какие-то записи, которые до сей поры лежали в ящике стола.

«Особая комиссия Службы Спокойствия по нейтрализации, рассмотрев дело № Ди — 245-67-89 (в обиходном общении — Биру-Кеми), признает наличие генетической мутации, выразившейся в…» Дальше шли какие-то научные термины, которые она совершенно не поняла. Зато последняя строчка была абсолютно четкой и ясной: «Объект № Ди — 245-67-89 нейтрализован».

А потом шли личные номера — короткие, вероятно, троих членов комиссии, а также их персональные коды.

Биру подняла глаза на старика. Он, прищурившись, глядел на арестованную.

— Прочла? Запомни: тебя не существует. Уже не существует.

— Как? — только и произнесла она.

— А очень просто. — Старик пока что не думал прибегать к старому как мир приему «здесь вопросы задаю я». Больше того, он становился все более и более словоохотливым. — Ты знаешь, что такое нейтрализация? Вообще-то, существует два варианта — милосердный и не очень. В документе ничего не оговорено, значит, милосердный. Стандартная процедура: выстрел из разрядника и крематорий. Пепел пропадать тоже не должен. Твой, например, уже высыпан на поля — документ позавчерашний.

Он улыбнулся в бороду — и улыбка могла получиться почти дружеской, если бы не тонкие черты лица и колючий взгляд.

— Теперь все поняла? — Старик потянулся за документом.

Биру не поняла ничего и лишь помотала головой.

— Я… Я не мутант!

— Ты — еретичка. Ты усомнилась в Службе Спокойствия Тиада-Атум, Великого Никого. — Старик проговорил это без всякой злости. — Но это сейчас совершенно не важно. А важно, девочка, — он привстал, его лицо оказалось совсем рядом с ее, — важно то, что тебя нет. Вообще нет. Запомни это.

— Но я… здесь…

— Это тебе кажется. К тому же ты действительно мутант. Была мутантом. А теперь, — он наконец-то дошел до ожидаемого, — советую тебе честно и кратко отвечать на вопросы. Не задавать, а отвечать. Итак, кто твоя мать, номер Ди — 245-67-89?

— Она… она умерла. Пять лет назад, — почти что выдохнула Биру, боявшаяся шевельнуться. Жуткий смысл документа, который только что она видела, все никак не мог добраться до ее сознания — но от того делалось еще страшнее.

Казалось, какая-то тень промелькнула по лицу старика. Но, быть может, он просто слегка отодвинулся от арестованной девушки.

— Нам это известно. Ро — 117-89-03 нет в живых.

Именно так он и произнес, назвав ее мать официально, по номеру, а не по имени.

— Продолжай. Кто твой отец?

— Я, — Биру покачала головой, — я его не знаю. Мать говорила, что он был из военных, что он…

— Погиб? — уточнил старик.

— Да. Я никогда его не видела.

— А вот это ложь!

Он рассмеялся хриплым каркающим смехом, но тут же закашлялся. Биру невольно отерла со щеки пару мелких капель слюны.

— Это ложь, — продолжал старик — Ты видела своего отца три дня назад. Даже позволила себе смеяться над его непотребным видом и бедностью. За что, впрочем, осуждать тебя нельзя. Да-да, девочка, ты его и сейчас видишь. Но не знаешь, что означает наша встреча.

Какую-то секунду Биру молча сидела, уставившись на старика и пытаясь на сей раз переварить информацию, полученную ею.

— Ты… ты…

Девушке показалось, что она наконец-то поняла, что это значит. Ее захватили мутанты. Один из них, главный, говорит, что он — ее отец. Так это или нет — не важно. Хотя, если бы это оказалось так, его тоже следовало бы нейтрализовать. Но сейчас важней оказалось иное, то, что она усвоила с детства: мутанты — враги государства, порядка и спокойствия, либо действуют заодно с внешним врагом, поэтому при малейшем подозрении следовало вызывать Службу Спокойствия.

Может быть, офицер просто не знает, что этот старый человек с колючим взглядом, беседующий с ней, и есть самый настоящий мутант? Сам признался, а ведь известно, что признание вины — наилучшее доказательство.