Василий Звягинцев - Хлопок одной ладонью

Астрал, мол, дело давно привычное, и ничего плохого и опасного, кроме научного и развлекательного интереса, он пока не приносил. И вот сейчас возникла еще одна тема. Сложная, скрывать не буду, подчеркнул Александр, но и результат обещает быть не только общеполезным, но и до чрезвычайности познавательным для вас, Константин Васильевич. Потому что, по некоторым данным, в возникшей сопредельной реальности проводятся эксперименты по организации собственного канала нам навстречу. Вроде бы как оттуда кто-то «долбит стенку», но она не «крошится», а «прогибается», и в месте приложения усилий образуется «нейтральная зона» с непонятными свойствами.

То есть, если установка Левашова в свое время проткнула пространство-время, как шпага — соломенное чучело, устройство наших «соседей» работает как таран, бьющий в резиновую преграду. Даже не в резиновую, а скорее в свинцовую, потому что «остаточная деформация» очень велика.

И, чтобы подзадорить Удолина, сказал наугад, вернее — интуитивно, и, как не раз уже бывало, попал почти в яблочко.

— Сдается мне, Константин Васильевич, что не научный эксперимент в государственных масштабах там проводится, а некий свой «Левашов» упражняется. Только не на инженерном, а скорее мистическом уровне. Завелся там, предположим, маг и некромант, возможно, превосходящий нас с вами силой ума и способностями…

— Это чрезвычайно интересно, — воздев на вилку солидный пучок гурийской капусты, воскликнул профессор. — Мало что эксперимент сам по себе интересен, так никогда в жизни не видел коллегу из иных измерений. Вы — не в счет, — счел нужным уточнить профессор, — прошлое, будущее — это все одно и то же, а вот параллельный мир — это да! — Он закусил и снова немедленно выпил.

— Так, может, посмотрим?

Посмотреть на «коллегу» Удолину в этот раз не удалось, зато само вхождение в астрал «вирибус унитис» [3] Viribus unitis ( лат. ) — объединенными усилиями. прошло в этот раз на удивление гладко. Несмотря на то что я обещал Ирине больше не соваться в Гиперсеть, удержаться не смог. Да и работа втроем на порядок повышала безопасность предприятия.

Разумеется, при каждом «заходе» антураж «предбанника», или входного портала (можно еще сказать — интерфейс Сети), оказывался новым, неожиданным, совершенно непредсказуемым. Неизвестно, зависело это «оформление контакта» от текущего состояния самого «компьютера», подсознательного психологического настроя «пользователей» или регулировалось некими «свыше» установленными правилами и принципами.

Наиболее комфортным был предпоследний вход в Сеть Шульгина с Удолиным. Тогда они очутились в заброшенном, одряхлевшем и опустевшем Замке Антона, и всю необходимую информацию Сашка получил частью в беседе с Голосом, частью — войдя в ментальную связь с неожиданно заработавшим личным компьютером форзейля.

И, погружаясь, мы все договорились настраиваться именно на Замок. Привычнее как-то, сохраняется иллюзия безопасности и благожелательности того, кого Шульгин назвал Хранителем, или Душой Замка. И оставалась надежда, что оттуда, в случае чего, можно выбраться в свою реальность чисто «механическим» путем, как это делалось раньше, в самом начале наших приключений.

Запасной парашют, в общем, который помогает летчику спастись, когда отказывает самая навороченная электроника.

Но сейчас, кажется, парашют не раскрылся. Абсолютно банальным образом.

Я ощутил сильнейший удар сначала ногами об землю, а потом, не успев подняться и, как принято, ощупать себя, проверить, целы ли кости и все остальное, получил чем-то твердым по затылку.

В голове загудело, боль отдалась в глаза, но сознания я не потерял. И готов был даже рвануться, вывернуться из обхвативших рук, оказать достойное сопротивление. Совершенно так, как десантник, выпрыгнувший на условленные три костра в партизанском крае, но попавший вроде бы не туда.

Сил у меня хватило бы, чисто физически я человек достаточно крепкий, да и обучен кое-каким штукам, чтобы при необходимости убить врага мгновенно и не оставляя следов.

Однако допустил, сознательно или нет, паузу, после которой дергаться было уже поздно. Знающий человек понимает, что, если в затылок упирается нечто железное, пистолетный ствол или просто торец кочерги, думать следует о худшем. А тут еще умелые руки обматывают тебе запястья сыромятным ремнем. Это нынешняя молодежь не умеет отличить сыромятный ремень от дубленого, а кто жил в те годы , помнят разницу.