Александр Голодный - Ярче тысячи солнц

Вечером, против обыкновения, в подразделение заглянул капитан Фрай:

— Росс?

— Да, сэр?

— Сходите завтра в церковь на утреннюю службу.

— Слушаюсь, сэр. Разрешите задать вопрос, сэр капитан?

— Да, рядовой.

— Сэр, у меня есть определенные ограничения на таинство исповеди. Как мне решить этот вопрос с капелланом?

Что-то мне выражение твоего лица, капитан, не нравится. Уж не ты ли закинул мыслишку святому отцу о сложном подчиненном?

— Изложите их капеллану, Росс.

— Слушаюсь, сэр.

Кивнув, Фрай уходит. Точно, участвовал, гаденыш. Вот кого пристрелил бы не задумываясь.

Утро. Вместо ремонта автотренажера сижу на скамейке и с преданно-внимательным видом пропускаю мимо ушей тягомотину на английском. Церковь чистенькая, аккуратная, неплохие витражи, качественно выполненные религиозные символы. Вот и завершение. Дружно встаем, готовлюсь к выходу…

— Рядовой, задержитесь, пожалуйста.

— Слушаюсь, сэр.

«А вас, Штирлиц, я попрошу остаться». Хреново.

Дождавшись, пока выйдет последний солдат, капеллан поворачивается. Высокий, тонкое породистое лицо, внимательные серые глаза. Очень внимательные.

— Росс, вы не хотите исповедаться?

— Сэр капеллан, мы можем поговорить там, где нам никто не помешает? Но не в исповедальне, сэр.

— Хорошо, Росс, идите за мной.

В церковном крыле небольшой служебный кабинет. Указав на стул, офицер занимает место в своем кресле.

— Сэр, в силу жестких правил я могу свершать таинство исповеди только с определенными священнослужителями.

— Росс, тайна исповеди священна, и любой капеллан может и обязан очистить душу каждого солдата.

— Сэр, прошу вас назвать контрольную фразу.

— Что?

— Сэр, если вы сотрудник КИБ, то назовите контрольную фразу. Если вы не являетесь сотрудником КИБ, то я не имею возможности открывать вам любые, касающиеся меня и моего дела данные, сэр. Прошу понять меня правильно, сэр. Полагаю, что командир базы сможет объяснить мое поведение.

Так, святоша в тупике. Что ему вообще надо? Кто организовал эту проверку?

— Росс, как тебе вообще служится?

— Хорошо, сэр, благодарю вас, сэр.

— Ты недавно закончил входной курс. Было трудно?

— Никак нет, сэр. Нагрузки распределялись равномерно и продуманно, сэр. Я успешно сдал все зачеты, сэр.

— Я знаю. Это хорошо. Росс. Кстати, совершенно ни к чему так напрягаться и обращаться ко мне «сэр». Мы просто разговариваем, ты можешь, говорить мне «святой отец».

— Слушаюсь, святой отец.

— Росс, как ты видишь свою службу в дальнейшем?

Оп-па! Это отдает уже заданием майора.

— Добросовестно и честно отслужить весь срок заключенного контракта, святой отец.

— Это похвально, сын мой. Тебя никто не притесняет?

— Нет, святой отец. Мои командиры строгие, но справедливые начальники, которые дали мне знания и навыки, необходимые каждому настоящему мужчине.

— Тебе не сложно жить по военному распорядку, выполнять приказы?

— Нет, сэр. Вся моя жизнь строго регламентирована правилами и приказами, все, что я делаю, установлено ими.

— Но это трудно, сын мой?

— Святой отец, я другой жизни не знаю.

— А кто из командиров тебе нравится больше? Я слышал, что ты сейчас работаешь у лейтенанта Паукера?

— Святой отец, я горжусь, что числюсь в подразделении такого серьезного и высокопоставленного офицера, как капитан Фрай, а лейтенант Паукер для меня является образцом грамотного и профессионального технического специалиста. Я люблю ремонтировать сложную технику, сэр, мои начальники предоставили мне эту возможность.

— Где ты научился ремонтировать, Серж?

Грубовато. Держит за лоха? Или привык к откровенности на исповеди?

— Прошу прощения, сэр, я не могу ответить на этот вопрос.

— Хорошо, Росс, можешь не отвечать. Я догадываюсь, что это связано с твоей… твоими особенностями. Кстати, я благодарен тебе за предложение отремонтировать технику церкви. Комарофф может занести завтра видеопроигрыватель?

— Конечно, святой отец. Немедленно займусь.

— Тебе не мешают ремонтировать? Я слышал, что Петер не всегда хорошо себя чувствует…

Петер — это укуренный сын штабной шишки. Несколько раз пытался задавать вопросы по моим навыкам, поучить правильному ремонту, но надолго его поползновений не хватало. По-моему, кроме грез после первой затяжки, ему все до фонаря.

— Сэр, у каждого человека есть слабости. Возможно, слабость мэтра-воентеха несколько велика, но она не делает его плохим человеком. Он не мешает работать, даже пытается чему-то дополнительно научить.