Евгений Плотников - Инопланетное вторжение - Битва за Россию (сборник)

Вбежал Анатолий, одетый как положено — в не сходящийся на животе пехотный камуфляж с погонами старлея. На плече его висела одностволка 16 калибра, за спиной — шашка в ножнах, на поясе — нож.

— Товарищ полковник, милиция молчит, военкомат молчит, пожарка на хрен отправила, никто ничего не знает. Интернета тоже нет. Что делать?

— Проконтролируй эвакуацию, смотри, чтоб Тема твой с нами не увязался, понял? Потом ко мне, попробуем этого расспросить.

Саня загружал багажник — консервы, вода на всякий случай, палатка, одеяла… ну его на фиг, родня, конечно, родней, а вдруг в тайгу линять придется, лучше уж со своим. Тема сидел на переднем сиденье, вцепившись в мелкашку ТОЗ-8М и обижался на мир:

— Ну, дядя Саша, я пойду, гляну как там они, можно?

— Нельзя!!!

— Так, молодой. — Анатолий подошел к машине. — Прекращай это дело. Бабушек надо охранять, братец ведь назад поедет. Ты один мужик, тебе за них отвечать, понял?

— Понял, папа. — Тема нахмурился и обиженно продолжил. — Вот так всегда самое интересное пропускаю, туезошников гонять не взяли, на медведя не взяли в Оку, сейчас тоже посылаешь…

— Надо, потомок. Надо. Вот, держи. — Анатолий полез под куртку, достал кинжал в окованных серебром ножнах — настоящую каму. — Держи. Шашка со мной остается, а это — твое, ты в роду после меня самый старший, у Сани-то одни девки. Прапрадед твой, получается, с Кавказа после Шамиля привез. Ладно, давай. Саня, все готово?

— Готово, готово.

— Полкан сказал — встреча в соснячке за Голой Бабой. Ждешь сутки, если никого нет — обратно. — Резко развернувшись, Анатолий вышел из двора, направился к соседскому сеновалу…

Василий Григорьевич задумчиво правил на ремне трофейный нож, время от времени поглядывая на пленного. Того явно колбасило.

— Что можешь сказать, биолог? — спросил он.

— Не человек. Примат, прямоходящий, таак, — преодолевая подступающую к горлу тошноту и липкий необъяснимый страх, Толя приблизился к бухулдэшке, пощупал челюсти сквозь кляп и тряпку, череп. — Ух, твою мать, всеядный, гортань по ходу приспособлена для голосового общения. Только на хрена, простите?

— Смотри, что я нашел в машине. — Полковник достал из пластикового пакета с надписью URSA лист чего-то, похожего на хорошую бумагу, сложенный в несколько раз.

— Опа, это ж карта! Наша карта, вот Туран, вот застава, вот мы. Смотри-ка, у них изобаты и высоты даже отмечены! А что это за значки?

— Как думаешь, он нам скажет?

Анатолий посмотрел сначала на полковника, потом на бухулдэшку, потом снова на полковника…

— Скажет. Даже если не сможет, хы-ы. Нервы у него должны быть как у нас, если что подскажу. Для начала ключицу ему сломай. И кляп выдерни. Я ему растолкую про длину волны водорода, блядь! И про херню эту свою на танке, полумесяц с чашками и стрелочкой, пусть расскажет, и про все остальное…

— Не учи ученого…

Планирование вторжения, как это водится, производилось по результатам разведки. Степень опасности местного населения для войск оценивалась по многим признакам — наличие оружия в личном пользовании, уровень преступности, много еще чего — но именно для этой самой отдельно взятой сибирской приграничной долины те самые факторы криминала и огнестрела не были учтены правильно. Данные в общем и закрытом доступе просто не учитывали охотничьи гладкоствольные и незарегистрированные стволы, которых на один зарегистрированный приходилось пять или шесть. Не учитывали они и то, что один из самых низких по России уровень преступности — следствие не безвольности и покорности населения, но наоборот — его суровой отмороженности и нежелания привлекать закон там, где можно разобраться по обычаю, суровому и справедливому. Не учитывалось и то, что до последнего времени не отслужить в армии для мужчины в этой долине считалось позором, что в школах, несмотря ни на что, занимались спортом, в основном национальным — борьбой, стрельбой, бегом, что почти все, годные к службе, служили не в стройбате, то есть умели многое.

Захватчики попали… в стремлении как можно быстрее победить они нарвались не на мирное население, а на людей, привыкших жить вольно последние этак лет четыреста, потомков тех, кто сбежал из степи в тайгу, не покорившись монголам, потомков тех, кто пришел в эту землю за ясаком. Предки, которые в двадцать бородатых харь стояли в остроге насмерть против четырехсот монгольских воинов и выстояли. А потом, собрав местное ополчение и объединив роды, наваляли захватчикам так, что монголы навсегда забыли дорогу на эти земли. Они не поняли бы своих правнуков, уступивших отеческие могилы каким-то чертям с чужой планеты.