Евгений Плотников - Инопланетное вторжение - Битва за Россию (сборник)

Вот уже более тридцати лет, с тех пор, как поисковики наконец-то обнаружили место гибели Дмитрия Смирнова, сюда два раза в год приезжают официальные делегации из России, почтить память русского солдата и его боевых товарищей.

Среди слушающих речь Акимова стоял со своей семьёй один из лучших рабочих московского оружейного завода — Андрей Николаевич Воробьёв. И жена, и многочисленные дети со всем возможным вниманием слушали руководителя делегации.

Все, кроме самого младшего сына — Петьки. Тот постоянно дергал отца за руку, донимал вопросами. Андрей Николаевич терпеливо отвечал.

— Папа, а как нашли, что Смирнов именно здесь погиб?

— После Победы, когда Барьер исчез, конечно, не до поисков было. Потом уже люди искать начали. Узнали, что именно в этой местности рота Смирнова воевала. Ну а потом записную книжку Шаллера в окопе обнаружили. Он её в целлофан завернул и в окопе закопал. Так всё и выяснилось.

— Папа, а почему Старейшие на нас обезьян напустили, а их потом не наказали?

— Старейшие никого не наказывают. Они экзаменуют.

— Пап, а когда мне можно в пионеры записаться? Ребята уже из винтовок стреляют!

— Вот исполнится шесть лет, тогда и запишешься.

— Пап, а когда я вырасту, то стану солдатом, полечу на планету Старейших и им экзамен устрою!

Андрей Николаевич внимательно, с неподдельным интересом посмотрел на сына.

Даля. Латышский стрелок.

Вообще-то я не латышка. Совсем. Но стоило один раз сказать, что мама рижский институт ещё при Советах закончила, как сразу и обозвали. Русские! Литовцы бы до такого не додумались. Поначалу обижалась, а они ещё и удивлялись. Девушка с винтовкой, на счету имею гориллоидов больше, чем любой, кого я тут знаю, так как меня ещё называть? Я и говорю, что русские.

Правда, они не только обидные прозвища придумывают, но ещё и сражаются с гориллоидами. В отличие от литовцев, а вернее, литовского сейма. Как только выяснилось, что связи с внешним миром нет и ждать помощи от НАТО бесполезно (неизвестно, существует ли оно ещё вообще, это НАТО), так сразу же в экстренном порядке созвали внеочередное заседание и практически единогласно приняли закон о капитуляции. Потом называли себя спасителями Литвы и по всем каналам крутили, как колонна из пяти необычного вида танков едет по улицам Вильнюса. Сама я в такой технике не разбираюсь, танки и танки, ничего особенного, кроме синего цвета, но в нашем отряде нашёлся специалист, который и объяснил, что нигде и никогда ничего подобного не видел. Это потом стало известно, что мы имеем дело с инопланетянами, а тогда ещё никто ничего не знал. Да и не любой поверил бы.

Особенно мне запомнился момент, как маленькая перепуганная девочка в ярком национальном костюме и с огромными бантами в соломенных волосах была выпихнута вперёд двумя здоровыми дядями и бросила на броню букет каких-то цветов. Теперь русские чуть не каждый день рассказывают, что прибалты ЛЮБЫЕ танки цветами встречают, национальная традиция у нас такая. И ответить нечего. Вернее, большинству нечего, а я предлагаю острякам сначала убить хотя бы столько пришельцев, сколько я, и уже потом языками чесать. Затыкаются. Уважают. Один даже где-то старый значок раздобыл «Ворошиловский стрелок» и мне подарил. Теперь всегда ношу, имею право.

На том берегу зашевелились, пора мне браться за свою ижмашевскую винтовку СВ-98. Вес шесть с половиной килограммов, длина тысяча двести семьдесят миллиметров без штатного глушителя ТГП-В. Десять патронов в магазине. Оптика переменной 3х10-кратности 1П69 «Гиперон» позволяет укладывать все выстрелы в круг диаметром 120–130 мм на 300 м. Ударно-спусковой механизм с изменяемым от полутора до двух кгс. Регулируемое ложе из прочнейшей авиационной фанеры, приклад с регулируемыми упорами под щеку и затыльник, телескопические сошки. Ещё совсем недавно я не только ничего этого не знала, но даже не подозревала, что есть такие слова, но теперь аккуратно наизусть выучила. Я вообще всё делаю аккуратно. Ну а запомнить сведения об оружии, от которого не только зависит жизнь, но которое ещё и неплохо по нынешним временам кормит, оказалось совсем несложно.

Во всём виновата мама. Вернее, её желание записать меня на уроки фортепиано. Мне эта идея тогда ужасно не понравилась, а папе ещё больше. Он категорически заявил, что у нас в квартире и так места мало и пианино ставить просто некуда. Вообще-то в таких случаях предки идут на компромисс, и папа обычно уступает, но не на этот раз. В детстве его родители тоже мучили музыкой, пускай это была и скрипка, так что он не сдался и вместо маминых курсов записал меня на стрельбу. Пострелять час в неделю в тире из пневматической винтовки не так уж и обременительно, поэтому я аккуратно посещала занятия. Мало ли что, вдруг мама опять про пианино вспомнит. А мне такая идея не нравилась, да и места в квартире действительно маловато было.