Тимоти Зан - Выбор завоевателя

С фсс-органом, который принесли ей двое молодых джирриш, назвавшихся Корте и Дорнт. Эти джирриш, по их словам, точно так же, как и она, не желали себе судьбы призраков, которые сейчас роились так близко от нее. Корте и Дорнт сочувствовали ей и считали, что решать, возноситься ли ей в старейшие, должна сама Тирр-пификс-а, а не главы клана или семьи.

Да, они выполнили обещание, выкрали из усыпальницы и доставили ее фсс-орган. А затем солдаты Совета всех кланов ворвались в дом и схватили ее с поличным.

И все потому, что она поверила. Сколько раз Тирр-пификс-а предупреждала своих сыновей, чтобы не принимали на веру чужие слова!

Ее садовые инструменты так и лежат на кухне, где она оставила их сушиться две полные арки назад. Она погладила шершавые деревянные ручки и гладкие керамические лезвия, сосредоточившись на ощущениях, стараясь эти ощущения запомнить. Когда в конце концов ее душа расстанется с одряхлевшим физическим телом и вознесется к старейшим, у нее не останется осязания, только память о нем. Больше не будет прикосновений, не будет запаха и вкуса, — только зрение, слух и мысль. Ее ждет тюрьма полусуществования, а все, что она так любила в жизни, станет для нее недоступным навеки.

Мысль о подобной участи была для нее непереносима. Но с мучительной ясностью она сознавала, что выбора ей не дадут. Каждый джирриш возносится к старейшим, когда приходит его время. Таков закон.

Внезапно она застыла, сжав черенок садовой лопатки. И через мгновение повторился встревоживший ее звук. В грунт погружалось керамическое лезвие. Справа, за кухонной стеной.

Кто-то рыл землю в ее саду.

Вспышка гнева рассеяла туман беспомощности в ее сознании. Если какой-то наглец возомнил, что может вот так запросто прийти и выкопать кустики киранды, то у него надолго пропадет охота воровать. Подняв лопатку, словно оружие, она пересекла кухню и толкнула заднюю дверь.

Там и вправду оказался джирриш, и он действительно выкапывал киранду, но его вряд ли можно было назвать наглецом.

— О, Тирр-пификс-а, здравствуйте. — Тирр-тулкодж торопливо встал на ноги. — Простите, я не знал, что вы вернулись.

— Никто и не ждал, что я вернусь, — кивнула Тирр-пификс-а, и гнев угас в тумане беспомощности. Она опустила лопатку. Тирр-тулкодж был не только ее родственником, но и лучшим другом детства ее младшего сына Тирр-джилаша. Много циклов назад их пути разошлись — Тирр-джилаш стал исследователем, специалистом по инопланетным культурам, а Тирр-тулкодж предпочел остаться дома и поднялся до должности главного защитника усыпальницы семьи Тирр, усыпальницы, расположенной в Долине Утесов.

Хотя, возможно, он уже и не главный защитник, подумала старушка. Возможно, его сняли с должности — ведь он не сумел помешать похищению фсс-органа Тирр-пификс-ы из усыпальницы.

Она погубила не только собственную жизнь и репутацию, но и карьеру Тирр-тулкоджа. Еще одна отравленная рана на совести.

— Что ты тут делаешь?

— Да просто хотел присмотреть за вашими растениями. — Он поглядел на ямку. — Я не знал, как долго вас не будет дома, а мне сказали, что настало время для обезвоживания сердцевины.

— Очень любезно с твоей стороны, — сказала Тирр-пификс-а. — Но тот, кто тебя наставлял, — плохой садовник. Слишком большая яма.

— Да? — испугался Тирр-тулкодж. — Извините… я-то думал, что окажу вам услугу. Тогда я лучше закопаю.

— Ладно, засыпь до середины. — Тирр-пификс-а приблизилась к растениям. — Давай покажу, как это делается.

Следующую дециарку они провели, выкапывая ямки на периферии корневой системы киранд, и, когда они закончили, Тирр-пификс-а чувствовала себя так, словно и не было этих двух полных арок тяжелых переживаний.

— Рада, что ты пришел, Тирр-тулкодж, — сказала она, пока он мыл руки в кухне под струей воды. — Я поняла, что мне просто нужно чье-то общество.

— Неудивительно. — Тирр-тулкодж помолчал, затем все-таки решился спросить: — Что случилось в Городе Согласия? Если вы, конечно, не против рассказать.

— Что случилось, то случилось, так что от рассказа хуже не станет, — вздохнула Тирр-пификс-а. — Меня две полные арки продержали в заключении. Затем привели к какому-то важному чину, который сказал, что я свободна и могу возвращаться домой.

Тирр-тулкодж пристыженно выбросил язык.

— Простите, Тирр-пификс-а, — тихо проговорил он. — Я чувствую себя ответственным за все случившееся.

Из горла Тирр-пификс-ы вырвалось нечто среднее между смехом и всхлипом.