Борис Орлов: Робин Гуд с оптическим прицелом. Снайпер-«попаданец»

Ну вот, стало быть: попал я в учебную часть спецназа, а оттуда — салям алейкум Фергана-Афганистан. По горам набегался, находился и наползался так, что другому на всю бы жизнь хватило. И на прикладе — три десятка зарубок, и на груди — медалька, и что еще, спрашивается, надо? Оказалось — много чего.

После армии вернулся в универ: думал — учеба, работа, и все как у людей станет. И перестанут горы желтые по ночам сниться, и перестанет палец курок искать, и перестану, глядя на людей, упреждение прикидывать. Не перестал. И оказался с казаками в Приднестровье. Пяток зарубок на приклад добавил и в Абхазию махнул. И там добавил… Еще бы где-нибудь попробовал добавить, да не судьба. Вот только мне тихая-спокойная жизнь стала какой-то… Ну, словно щи без соли хлебаешь. И пресной еврейской мацой заедаешь. Еще б не много — честное слово, свинтил бы куда ни попади. Лишь бы воевать. Все равно где и без разницы — за кого, только бы снова это чувство власти испытать, когда вот человек жив, а вот — нет! И в твоей воле решать: жить ему еще сколько-то или точку в его личном деле ты уже сегодня, прямо сейчас поставишь?!

Выручил меня от этой беды дружок закадычный. В одном дворе росли, вместе в школу бегали. Пока я по войнам мотался, Олегинс в бизнес попер. Попер со страшной силой. Сначала палатка, потом — вторая, потом — еще чего-то и еще что-то. А потом — бац! — и наш Олегинс уже никакой не «Олегинс», и даже не «Олег», а Олег Михайлович — надежа, опора и светоч отечественного бизнеса и предпринимательства… А потом понадобился ему друг, потому как в бизнесе друзей — нет. Честно говоря, у них даже любимых жен нет. Либо — партнеры, либо — конкуренты. Только ни в том, ни в другом случае расслабляться с ними нельзя, потому как сожрут. Даже если сейчас не собираются, потом — обязательно. Вот. А я — просто друг, которого можно на работу определить, денюжку ему положить немалую и вызывать к себе, когда душу отвести попросту захотелось. Милое дело…

Я целый год благоденствовал. Вроде и сам бизнесом заинтересовался, стал въезжать, разбираться. Уже и войну потихоньку забывать стал. Только все хорошее в жизни имеет тенденцию плохо заканчиваться. И чем лучше тебе было, тем хуже закончится…

У Олега свет Михайловича объявились какие-то конкуренты, сильно крутые и шибко борзые. И стали они моего «благодетеля» и «задушевного друга» давить по всем фронтам. Вот тут-то он и вспомнил, чем его лепший кореш, Роман Гудков, занимался на малых и больших войнах. И ко мне. Сначала давай плакаться: мол, завалят его да замочат, по миру пустят, до черного волоса ограбят. А потом слезки утер и поставил вопрос ребром: не пора ли отрабатывать те блага, которые он на меня щедрой рукой высыпал. Ну, и что делать? Отработал…

Отработал я их чисто. Что ни говори, а в городе снайперу, а снайперу-диверсанту — особенно, намного легче, чем в горах или, скажем, в зеленке. Тут и подход проще сорганизовать, и лежки тебе — на выбор, да и по дорожке отхода за тобой с собаками на «бэхах» не рванут. Тишь, гладь да божья благодать. Так что и гордиться особо было нечем. Я и зарубки ставить не стал. И не только на прикладе, а и в сердце — тоже. В принципе, все верно: Олег мне друг? Друг. Должен я за него впрячься? Должен. Пусть знают, гады, что за него есть кому постоять! Мы ж друзья…

Олегинс на радостях пир в сауне закатил, с Байкалом выпивки, Эльбрусом шашлыка и целой ротой обнаженных доступных красавиц. Там-то все и случилось.

Сперва он мне гонорар выдал. Типа — приз за снайперскую стрельбу. И кроме щедрого приза в виде толстой такой пачки зеленых бумажек с заокеанскими дядьками, Олегинс на радостях мне еще и лук подарил. Такой лук — закачаешься! Американский, блочный, дорогущий. Называется Bear Attack. Угодил ведь, ничего не скажешь.

Стою я с ним в руках, чисто малолетка с леденцом, а Олег рядышком пританцовывает:

— Ром, прикинь, на него в проспекте написано, что «Беар Атак это не просто убийца — это ИДЕАЛЬНЫЙ УБИЙЦА!» — и давай ржать радостно.

А потом, когда я его тут же опробовал да стрелами подброшенные апельсины попротыкал, когда в уже футляр сложил да стрелы спрятал, когда девочка сауновая ко мне уже на коленки мостится, Михалыч вдруг ко мне, со стаканами вискаря до краев, опять подходит. Девок турнул, меня за плечи приобнял да и выдал:

— Ну, давай, братан, дернем за то, что теперь у меня работает идеальный убийца, вооруженный идеальным убийцей!

Я сперва не понял, а потом глянул на него — мама дорогая! Сам-то он, может, и пьяный, а глаза — глаза трезвые, холодные. И в них, как на экране калькулятора: цифры, цифры, цифры… Сколько за заказы брать, какой процент мне отстегивать, сколько себе оставлять. Кого и за сколько нанять, чтоб меня прикрывали и чтоб убрали, случись что… И понимаю я, что там на войне я воином был, а тут — простым исполнителем. И случись что…