Сергей Стражный - На границе Пустоты

Мне удалось выцыганить у дяди Сергея, капитана этого судна, разрешение отправиться вместе с ними в обмен на обещание вести себя хорошо, не путаться под ногами и выполнять любую работа как последний юнга. Старик бы хорошим другом моих родителей а заодно и нашим соседом все время нашего проживания в Токио, за исключением того времени когда он болтался по морю. А еще он был одинок, и я прочно занял у него в душе место любимого внука, чем, каюсь, без зазрения совести пользовался, а этот добрый старикан все мне прощал. В отличие от родителей. Вот и в этот раз, узнав о том что я таки просочился на корабль они закатили мне жуткий скандал, проявляя редкостное единодушие в своих мыслях и желаниях, и приказали скрыться с глаз их долой и не появляться в поле видимости до того чудного момента когда мы вернемся обратно в порт, где меня ожидает продолжение "разговора". И вот сейчас чищу картошку на камбузе (ничего не скажешь, очень мужественное занятие) и дуюсь на весь мир. Почему я дуюсь? Не-э-эт, я не злопамятный, просто "День рожденье только ра-а-аз в г-о-оду", жаль, что гармошки нет. Несмотря на праздничный день настроение похоронное. Во-первых, родители уже две недели злятся и делают вид что меня нет, не смотря на мои щенячьи глазки при каждой встрече, следовательно, с праздником меня поздравил только дядя Сергей. Во-вторых, погода стояла ужасная, штормило уже с неделю, а сегодня качка еще усилилась, представьте, каково заниматься хоть какой-нибудь работой в таких условиях? Ну и наконец, в-третьих, два дня назад мы достигли наконец предполагаемой зоны расположения треклятой аномалии, из-за которой и поднялся такой сыр-бор, что даже не очень богатая Академия наук выделила деньги на экспедицию. Для простых смертных преодоление границ аномалии (не пересечь которые мы не смогли благодаря шторму, буквально втолкнувшему нас в опасную зону) выразилось в жуткой чесотки по всему телу, стоящими дыбом волосами, головной болью, и мгновенно прилипшей к телу одежде. И так уже два дня. Да, до кучи у нас сохла вся электроника на корабле. Но это же все мелочи? Мало ли что корабль теперь слеп, нем, глух и практически неуправляем? Два дня... Грустно. А самое обидное что родители, несмотря на всю опасность ситуации, не хотят со мной мириться, а это очень...

Додумать свою мысль я не успел, потому что откуда-то с верхней палубы раздался жуткий крик, а потом внешняя стенка камбуза разорвалась словно была сделана из бумаги и меня в яркой вспышке света выбросило вместе со всем содержимым кухни в море, в полете приложив чем то твердым по голове. Испугаться я не успел.

Сознание милостиво покинуло меня и я даже толком не почувствовал ледяной воды океана

Не знаю, как долго пробыл без сознания, но через энное количество времени я осознал себя лежащей в кровати. Солнце ласково пробивалось сквозь веки, и вставать совершенно не хотелось. Было очень тепло, мягко и невероятно уютно, особенно после такого кошмара. Или не кошмара? Я ведь вроде плыл с родителями на корабле, а потом... крушение?

От таких мыслей я резко открыл глаза и сел. О чем тут же пожалел. Голова болела нещадно. А вокруг... А вокруг ничего. Совсем. Н. И. Ч. Е. Г. О. Пусто. Ноль.

Вакуум, белый, необыкновенный.

- Где я?

Даже самому себе мой голос показался жалобным и слабым. Однако его звучание наполнило окружающую пустоту и мне чуть-чуть полегчало.

- Ладно, попробуем мыслить логически, где я могу быть? Вариант номер один - в бреду. Весьма возможный вариант, и самый неоднозначный, что мне делать, если я прав? Ждать пока он сам пройдет? Это может затянуться надолго. Ладно, пока рассмотрим другие возможности. Вариант два - это сон. Маловероятно. Щипать я себя не буду, да и не нужно, голова раскалывается от боли так, что будь это сном, я бы уже давно проснулся. Хм. И грудь жжет. Странно, как головой ударился, помню, а вот про грудь ничего. Может я ей об воду приложился? Чем-то похоже. Ну и третий вариант, самый грустный, я мертв. Как это проверить? Аналогично с первым вариантом. Никак. Хм и почему мне так спокойно? Подумаешь возможно умер. Ха-ха-ха-а-а.

Мама. Хочу домой.

Вот честно скажу я не плакса, и все случаи кода давал волю слезам в своей жизни могу пересчитать, пусть и не при помощи пальцев одной руки, но думаю не больше двадцати. А тут накатило так, что сил, а главное и желания сдерживаться не было.

Наверно это запоздалая истерика. Так что минут двадцать по своим внутренним часам я проревел точно, и, наверное, плакал бы и дальше, но боль в груди, поначалу лишь слегка напоминавшая о себе, стала усиливаться в геометрической последовательности, и уже через полчаса буквально разрывала меня. Слезы уже были не от жалости к самому себе, а от боли.