Александр Воронков - Трактирщик

- А что у вас за труд-то? Ни земли у вас для пахоты нет, ни рукомесла, а в охрану, небось, и не примет никто, даром, что биться вы люди привычные?..

- Да ходим, песнопения духовные добрым людям поём, поединки примерные представляем. Беда только - здешних слов мало знаем. Ну-ка, Верещага, давай-ка порадуем доброго пана!

Слепец на ощупь раскрыл свой заплечный мешок и бережно достал... гусли? Верно, самые настоящие, какие в иллюстрациях былин про Садко рисуют! В два голоса под аккомпанемент струнного перебора, Иван с Илейкой принялись плести песенное кружево:

Да уж, какое время - такие и песни!

А с чего им иными-то быть? Вон, мужики эти - за что искалечены, за какие идеалы их однополчане легли в землю Германии, Бургундии, Франции? За Родину? Так уже шестьдесят годов, как Русь под монгольским игом, да и нет её - Руси Великой: земли новгородские, княжества Рязанское, Тверское, Черниговское и прочая 'мозаика' феодальной раздробленности. До Куликовской победы ещё долгонько, да и будет ли она? Тогда драться пришлось с одним Мамаем, и то кочевники потом сколько раз по русским землям набегами проносились да Москву сжигали? А если кинут против непокорной России не только свои конные тумены, но и тот самый хашар со всей покорённой Европы? Огненной метлой по русской земле пройдут ведь, огненной метлой с железными прутьями...

В мою 'легенду' о путешествии дедушки в христианское Царство пресвитера Иоанна, расположенного в глубинах Азии русичи, похоже, не слишком-то поверили, но в открытую никто из калик сомнений не высказал. Однако Верещага, чей дед, как выяснилось, то ли был некогда в Господине Великом Новгороде в ватаге повольников, то ли знатно попутешествовал с купцами, которые, похоже, нередко и сами не брезговали разбойным повольничьим промыслом, устроил целую лекцию о восточных странах.

- Ежели на всход от Нова-Града водой бежать, то допрежь вотяцкие улусы встретишь. После того злую пермь повстрецаешь: ясак с той перми зело худой, а бежать след вельми сторожко! Ибо - слепец поучительно поднял палец - та пермь норовлива стрелой язвить из лесу и на походе, и на стане, а наконецники за обыцай зельем травиць. Яко с туей язвы стрельной враз зелье не отсосаць да не прижець, вборзе огневица прикинется, и язвленый во два, много во три дни помре. Дале перми всяка самоядь обитает. А дале всех самоедов - эвены, оленные люди. На всход от эвенов уж никто из православных не бегал. От них на всход мало кого найти можно: одна тундра голая, а совсем на краю земли - горы огненные: не инаце, пекельные пещи под теми горами пышут!

А коль, наприклад, на полудень Волгой бежать, то там за морем Хвалынским персюки живут, а от них на всход по слухам - сплошь бусурманы трухмены, хинды да катаи, а за ними - хани и прочия языцы сибира. А над всеми ними длани простёрли цари из рода цингизова.

'Да, Макс, продвинутый народ тут, оказывается, встречается по части географии... Хреновый из меня 'штирлиц' получается: 'легенда для внедрения', как выясняется, совсем не продумана... Надо выкручиваться - только поменьше брехни: мужики тёртые, почуют'.

- Верно говоришь, Иван, да не про всё ты слыхал! И туркмены есть, и китайцы - всё так. А вот после их земель, пустынь да гор, когда пойдут леса дремучие - тайга называются, а по правую руку - степь монгольская, есть великое озеро. Местные люди его Байкалом нарекли. Размером Байкал велик - как море малое, но воды морские - солоны, а байкальская вода чиста, для питья хороша.

Людей там живёт не так много, как в русских княжествах: и русичи, и из других народов многие. Вот в тех-то местах православный народ живёт. И я сам оттуда родом.

- А как же тебя в здешние края занесло-то? - вновь Повала однорукий интерес проявляет. - Понимаю, коль гость ты был бы торговый, аль кметь, яко мы, многогрешные. А то мастером прозываешься, а мастера, как всем ведомо, всё более по своим градам сидят, по сотням, аль, как в здешних местах, по цехам делятся. Что подмастерья меж двор бродят - то слыхать приходилось, да и видать тако же, а вот мастера впервые встречаем!