Александр Воронков - Трактирщик

Ну да, семья. А что такого? Все мы живые люди, вот у нас с Дашуткой потихоньку-полегоньку дело зашло о свадьбе. Скоро оглашение, потом - обручение в комплекте с обязательным для будущих молодожёнов постом, ну, а далее и - под венец...

А что? Чем я не жених? Комплекции моей здесь многие могут позавидовать, с лица, обратно же, не урод, да и в кошельке серебро позвякивает, и золотишка малость найдётся. Промеж всего прочего - ещё и главный кухарь: какая девушка откажется? Только полная дура. А Дашка моя на дуру никак не похожа: и умница, и красива той славянской красотой, от которой в наше время весь мужской Запад завывал в восторге. И хоть молодая совсем - пятнадцать - но тут порядки иные: в семнадцать девушка уже перестарком считается, а в двадцать, коль не замужем, так одна дорога - в монастырь. Но до такого возраста в одиночку мало кто дотягивает, разве что совсем страхолюда или напрочь гулящая, каковых на весь город не более полудесятка может, и наберётся, и то вряд ли. А что до хозяйственности - так руки у девчонки золотые, вот только хлопотлива излишне, порой останавливать приходится. Такой поток энергии плещет, что, кажется, у неё внутри как минимум, небольшая электростанция смонтирована. Совсем небольшая, не мощнее БратсГЭС...

Что до мнения родни - так и тут всё нормально: Житка Костекова к роли будущей тёщи отнеслась с пониманием, благо, зять - не пройдисвит какой-то, а крепкий хозяин, следовательно, семейству прибыток. А Зденек, ученик мой, а по совместительству - будущий шурин - вовсе мне в рот смотрит: я ж его не только кулинарным премудростям обучаю (чего по первому году ученик ни от одного мастера не добьётся - традиции тут такие), но и по жизни помогаю в меру возможности. Недавно вон принялся арифметике по десятичной системе обучать - в общепите без цифири никак не возможно! Учит, старается.

- Ладно, Дашка, пойдём в дом. Ещё дел невпроворот: скоро народ на торгу проголодается, к нам потянется перекусить, а у нас ещё сырный суп с лапшой не готов и сом не пожарен, которого по темноте рыбник привёз. Тем сомом человек двадцать до отвала закормить можно, фунтов под девяносто потянул. Рыбник, зараза, знает, к кому везти, чтоб точно купили. Так что пошли. - Отстранился, пропуская девушку в помещение.

- Какая встреча! Ты ли это, Макс Белов? - выехавший из-за поворота улицы пан на караковой лошади радостно машет рукой. Вот уж кого никак не ожидал увидеть!

- Я это, пан Чернин, я! Какими ветрами в наши края Вас занесло? Заходите ко мне, милости просим!

- Нет, мастер Белов, недосуг мне. Дела. Но если удастся - сегодня после часа шестого заеду отведать твоей стряпни! Жди!

Переведя коня на рысь, Павел Чернин, рыцарь из Бржедицкого Градца, неведомо зачем оказавшийся так далеко от дома, скрылся за углом, я же вновь вернулся на кухню.

Спустя немного времени стали появляться первые на сегодня посетители. Сначала, как обычно, пришли нищие: пара увечных воинов, неспособных себя прокормить, имея одну рабочую руку с тремя пальцами на двоих, безъязыкая мадьярка, появившаяся в городе месяца три назад и четверо детей переселенцев с бывших польских земель, в одночасье лишившиеся обоих родителей: отец их утонул на рыбной ловле, мать же слегла от какой-то болезни и так и не поднялась...

Зденек вручил им по солидному, хотя и зачерствевшему за ночь ломтю серого хлеба и наполнил заранее подготовленные горшочки с нарисованным знаком трактира вчерашней недоеденной ухой и выпроводил из заведения. Горшки к вечеру всё равно вернут, иначе больше никогда ничего не получат. Спрашивается, зачем прикармливать попрошаек? Причин много. Во-первых, они не виноваты в свалившихся несчастьях, во-вторых - пока не построено новое здание с лёдником в подвале, хранить готовую пищу попросту негде. Ну, а кроме того, земля, как известно, слухом полнится, а дополнительная реклама 'Кресту и Чаше' не помешает.

Потом потянулись серьёзные клиенты: приезжий куркуль с торга, несколько подмастерьев - пивовар и портные, странствующий кармелит брат Томаш, уже две недели харчующийся в моём заведении. Основной наплыв посетителей начнётся позднее: надо же народу нагулять аппетит?!

Соседи же - мастера-кузнецы и их подмастерья - и вовсе подтянутся ближе к вечеру: накормить их дома и без того накормят, а посидеть, пообщаться по душам 'хозяева железа' предпочитают после работы. И правильно, считаю: труд у них пожароопасный, не дай бог, подожгут что-нибудь в подвыпившем-то состоянии.

Однако кузнец пришёл гораздо раньше. И не один. Заявились мастера Липов и Новак-замочник, принесли, наконец-то давний заказ - изготовленный по моим эскизам двуствольный пистоль с пороховыми полками, кремнёвыми курками и сварно-коваными шестигранными стволами. Весило это 'чудо оружейной техники' за три килограмма, в его дальнобойности и кучности я обоснованно сомневался изначально, но, тем не менее, в условиях запрета на луки и арбалеты единственным средством противостояния дальнобойному оружию монгол должен был стать огнестрел, причём никак не та жалкая пара модф, которая хранилась под семью замками в княжеском арсенале. Вот и пришлось совместить приятное с полезным: не только заказать первый в мире пистолет, но и использовать его в качестве опытного образца для отработки технологий. А новинок для этого времени в 'шпалере' была масса!