Анна Чащина - Бог со звезды

— Я убираю, иди, погуляй пока. Завтра поедем в Кейчат. У меня там работа. Будешь смотреть в этот раз. Не всё, но будешь. Что это?..

Жевлар, когда хотел, мог двигаться очень быстро. Только что стоял в углу, а один стук сердца спустя его жесткие мозолистые лапы уже держали худенькую и маленькую руку Келана. Длинные кровавые царапины алели на смуглой коже.

— Ничего, яда нет, — сказал Стоуш. — Вот глупая женщина!

Он склонился к мальчику. Плоское лицо жевлара, покрытое короткой жесткой шерстью, почти не отражало эмоций, но широкие ноздри приплюснутого носа чутко реагировали на любые запахи. Кроме крови. Ее было слишком много в его жизни.

— Хочешь посмотреть? — темные глаза изучающее заглядывали в оранжевые.

Келан нерешительно кивнул. Жевлар тяжелой поступью подошел к столу и, нагнувшись, откинул покрытую пятнами крови тряпку. Мальчишка заглянул в таз.

Зародыш был большим, примерно с его ладонь. Затянутые пленкой птичьи глаза, крохотные, непропорциональные ручки и ножки. Плод плавал в крови, исторгнутой вместе с ним из чрева матери.

Келан смотрел округлившимися от страха и отвращения глазами.

— Жалко? — спросил Стоуш. Ребенок выпрямился, пытаясь ладонью спрятать кривящийся в беззвучном плаче рот. Помотал отрицательно головой.

Правильно.

— Иди, — сказал жевлар. Застучали по доскам голые пятки, и мальчишка вылетел на улицу.

Стоуш проводил его взглядом.

Он сам не знал, зачем при такой работе держит рядом ребенка. С тех пор как подобрал его на дороге, когда возвращался домой, мальчик находился рядом. Произошло это почти девять лет назад. Зачем тогда он, угрюмый одиночка, пожалел новорожденного, да еще и шантийца, жевлар задумался только раз. Мяукающий сверток, в котором лежал полумертвый от голода младенец с присохшей пуповиной, легче всего было оставить на дороге. Или свернуть тонкую шею двумя пальцами. Но вместо этого Стоуш отнес его в селение и выкормил, выходил.

Мальчишка выжил…

Жевлар взглянул на таз. Женщины — катаринки, сентки, моргутки — шли к нему, зная, что не откажет. Знали и то, что как бы ни было больно сначала, поправятся они быстро. Ведь грубые лапы Стоуша поистине волшебны. Не пожалеет, не обласкает, но сделает. Он работал палачом и, по долгу службы, прерывал разные жизни. Но не поэтому слава опережала его самого. Жевлар считался лучшим. Лучшим из своего клана великих палачей, наемников и лекарей. Он знал множество способов лишения жизни. Умел пытать так, что осужденный долгие часы оставался на тонкой грани между жизнью и смертью, балансируя, но не переходя. До тех пор, пока мастер сам не позволял уйти или остаться. Стоуш великолепно лечил раны и облегчал боль, чтобы тот, кто должен умереть медленно, раз за разом погружался в пучину страданий. Жевлар мог бы стать величайшим лекарем…

Но стал палачом.

Стоуш никогда не задумывался, виновен ли тот, кто умирает от его руки. И не получал удовольствия от насилия. Он просто очень хорошо делал свою работу.

Келан бежал вверх по склону. Он тяжело дышал, сердце колотилось в груди, как пойманный зверек.

На вершине холма росло несколько больших деревьев. Могучие исполины, сотканные из блестящих толстых жгутов лиан и ороговевших пластин, подобия коры. Крупные кружевные листья ярко-зеленого цвета гроздьями облапливали тонкие отростки гибких ветвей, образуя пышную, беспрестанно шевелящуюся крону. Они источали слабый, чуть сладковатый запах.

Мальчишка направился к одному из великанов. Старый кривой кебук с толстыми, испещренными отметинами времени ветвями был его любимым местом. Обдирая ладони и цепляясь пальцами ног за шершавые пластины, Келан влез на одну из жгутообразных ветвей. Замер, распластавшись, словно лягушонок, и только тогда позволил себе расплакаться.

Стыдно плакать в таком возрасте. Мальчик считал себя уже взрослым, но сейчас ничего не мог с собой поделать…

Выплакавшись, вытер грязные щеки.

Более тонкие ветви мягко сошлись над его головой, образуя колыбель из зеленого кружева и упругих сильных лоз. Природа слышит шантийцев так же, как и они ее. Кебук мог убить любого неосторожно присевшего в его тень путника, но мальчишку ласкал, легонько покачивая. Почему? Еще одна из тайн проклятого народа. Келан чувствовал, как дрожит под ним ствол, пульсирует, словно внутри гиганта бьется могучее сердце. Неясный шепот, тепло, разливающееся по телу — следствие действия наркотика, выделяемого в воздух листьями. Кебук успокаивал, а не пытался отравить. Завитки волос щекотали шею Келана, открывая большое родимое пятно, похожее на изогнутый лук с наложенной на тетиву стрелой. Тишину нарушал равномерный шелест листьев. Внизу ветер волнами гнал высокую траву, заставляя ее переливаться под солнцем от серебристого до темно-зеленого.