Роберт Ферриньо: Грехи ассасина

— Я… я не понимаю.

— Сейчас не понимаешь, но понял бы в конце концов. — Старейший допил виски. Разгрыз кубик льда. — Я обращался с тобой жестоко, Эмброуз, но смотри, чего ты добился в жизни. Путешествуешь в каюте первого класса. Действительно можешь собой гордиться.

Гость смотрел на хозяина, и его глаза становились все больше и больше. Он наконец догадался.

Старейший откинулся на спинку дивана, наблюдая за умирающим и наслаждаясь моментом запоздалого узнавания. Столько лет прошло с тех пор, как им доводилось выпивать вместе. Весь мир изменился, едва не рассыпался, подобно стеклянному шару со снежинками, а они встретились в последний раз, через пятьдесят лет. А Лаура, значит, умерла три недели назад. Старейший некоторое время спал с ней в Лондоне, отослав Глэдвела в Индонезию с поручением оценить возможность покупки некоторых предприятий, штамповавших компьютерные чипы низкой производительности. Результаты той поездки не отложились в его памяти, зато он хорошо помнил мягкие пышные груди Лауры и ее покрытые мелкими веснушками бедра.

Глэдвел обмяк на диване.

Старейший ощущал вибрацию двигателей своими длинными стопами, и ему казалось, будто тело наполняется силой. Он пошевелил пальцами ног. Приятно так просто решить проблему, однако беспокоиться сейчас следовало о миссии аль-Файзала в Сиэтле. Аль-Файзал, конечно, отличный специалист, больше чем отличный, но успех его миссии имел решающее значение для осуществления плана. Времени, даже с учетом дарованного Аллахом, могло не хватить, если аль-Файзал потерпит неудачу.

Старейший скрестил пальцы. Останься жив Дарвин, он бы поручил работу ему. Бывший фидаин и ассасин служил при нем личным убийцей. Худощавый невозмутимый мужчина обладал молниеносно быстрыми руками и извращенным чувством юмора. Дарвин легко мог справиться с операцией в Сиэтле… но он погиб. Старейший беспокойно заерзал на лиловом диване. Он не знал, кто убил Дарвина, не понимал, как такое вообще можно сделать, и лишь одно мог сказать с уверенностью: ассасин сейчас горел в самой глубокой яме ада.

У Глэдвела отвисла челюсть, обнажились десны. Из-за дряблой кожи создавалось впечатление, будто сам череп сделался мягким. Дряхлость — вот цена, которую вынуждена платить любая смертная плоть. Вибрация под ногами на мгновение прекратилась, словно двигатели впали в задумчивость, и по спине тотчас пробежали мурашки. Старейший вскочил, ощутив прилив отвращения, вызвал Уильяма и подождал, пока помощник уберет труп.

Когда дверь в салон закрылась, он снова задумался о Дарвине. Ничем не примечательный мужчина, разменявший пятый десяток, без рельефной мускулатуры, почти хрупкого телосложения, с очень бледными, холодными голубыми глазами. Дарвин любил говорить, будто он безобиден как ребенок. Защитная окраска. На самом деле ни один хищник не испытывал от убийств такого наслаждения. Старейшему приходилось в свое время убивать людей, но всегда обоснованно, с определенной целью. Для Дарвина сам процесс умерщвления имел некую глубинную функцию, по мере того как убитые укладывались штабелями, заполняя какую-то известную только ему пустоту. Старейший отлично помнил презрительную ухмылку Дарвина — тот соглашался выполнить работу для него, но сразу же давал понять, что не служит ни Богу, ни человеку, а лишь самой смерти. На протяжении почти ста лет ему не встречался человек, который при общении со Старейшим не демонстрировал бы по меньшей мере уважения. За исключением Дарвина. И Раккима. Старейший предложил Раккиму стать своей правой рукой, предложил ему весь мир… а Ракким отказался. Понятно, почему ассасин ненавидел его.

Он подошел к иллюминатору, охваченный внезапным беспокойством. Необходимо отыскать убийцу Дарвина. Найти еще одного участника игры, не учтенного в общей схеме. Старейший даже прикинул, не Ракким ли тут постарался, но сама идея показалась ему смехотворной. Среди фидаинов бытовала пословица: «Убить ассасина может Аллах или другой ассасин», а Ракким не был ни тем ни другим.

Тем не менее… Он навел справки. Ракким, как и подобает человеку, получившему подготовку воина-тени, бесследно исчез. Сара — тоже. Старейшему, несмотря на разветвленную шпионскую сеть, пришлось довольствоваться только слухами. Они поженились. Ракким бродил по Зоне, и от него разило перегаром. Сару видели в каком-то университете в Китае. В Лагосе. Они вдвоем совершили хадж, задержались слишком надолго и умерли от лучевой болезни в Йемене. Сара сошла с ума после смерти Рыжебородого. Сара стала придерживаться современных взглядов, проколола уши и заливает волосы духами. Сара отреклась от ислама и живет среди евреев. Ракким снова стал фидаином, убил генерала Кидда и отрезал ему уши. Лишь одно Старейший знал наверняка: больше он не позволит себе недооценить любого из них.