Graham McNeill: Отвергнутые Мертвецы

– Я установил контакт, – сказал он. – Но я не смогу долго его удерживать.

Призрачные очертания какого-то очень далёкого места начали смешиваться с картиной транс-зала, создаваемой чувственным восприятием Ибн Хальдуна – так неисправный пиктер транслирует два разных изображения на один и тот же экран. Ибн Хальдун узнал в туманном образе каюту астропата, которая полностью отвечала канонам аскетической эстетики X Легиона. Вокруг него возникли фигуры, как будто за сеансом пришли понаблюдать безликие призраки. Это были туманные контуры исполинов из полированного металла с суровыми аурами и угловатыми очертаниями, и от них веяло холодным ощущением машин.

Да, это определённо был корабль Железных Рук.

Ибн Хальдун проигнорировал их присутствие и позволил, чтобы содержание послания начало вливаться в его разум. Оно пришло в виде наплыва образов, бессмысленных и неразборчивых, но никто и не ждал ничего другого. Психическая песнь хора взлетала в созвучии с усилиями, прилагаемыми им для обработки послания, и он тянул энергию из обеспечиваемого им источника. Астропату могло хватить собственной воли и умственной стойкости, чтобы придать связную форму простым посланиям, переданным с планетарных расстояний, но для сообщения, отправленного из такого далёка, требовалось больше энергии, чем мог предоставить один человек.

Хальдун был особенным, он был астропатом, чьё мастерство метапсихического распознавания могло преобразовать сбивчивую сумятицу невразумительных символов, превратив её в сообщение, которое смог бы расшифровать даже новичок. Грубые, настойчивые мысли экспедиционного астропата вливались в умственное пространство Ибн Хальдуна, и заимствуемая им энергия сглаживала их неровные края и позволяла оформиться содержанию сообщения.

Ибн Хальдун извлекал суть послания, интерпретируя и экстраполируя образы вместе со звуками, сопрягал условные обозначения с общепринятыми аллегорическими отсылками. Это было искусство, великолепный ментальный балет, который строился частью на интуиции, частью – на природном таланте, а частью – на пройденном обучении. И также как ни один летописец из породы творческих людей никогда не сможет по-настоящему объяснить, как он достиг мастерства в своём деле, так и Ибн Хальдун не сумел бы сформулировать, как он извлекает смысл из бессмыслицы, значение из хаоса.

Из него посыпались слова, преобразованные из зашифрованных символов, в виде которых они были посланы:

– Мир чёрного песка. Исстван, – сказал он. – Пятая планета. Легион идёт на хорошей скорости. Возмездие лорда Дорна летит прямо в цель, но сыны Медузы ударят прежде, чем даже Вороны или повелители Ноктюрна. Лорд Манус предъявляет требование на первую кровь и на голову Феникса.

В зал влилась ещё одна порция послания, и Ибн Хальдун ощутил, как на ярусах над ним умерло несколько астропатов, чьи энергетические резервы были израсходованы. Этот сеанс был настолько важным, что потери среди хора были сочтены приемлемыми.

– Горгон с Медузы будет первым воином Императора, который ступит на Исстван. Он станет остриём копья, которое пронзит сердце Хоруса Луперкаля. Он станет отмстителем.

Послание неожиданно закончилось, и Ибн Хальдун обмяк в удерживающем устройстве, позволяя дыханию вернуться к нормальному ритму. Его разум, опустошённый окончанием сеанса, начал сложную процедуру собственного переупорядочивания, но ему понадобится отдыхать много дней, чтобы полностью оправиться от этого испытания.

Как обычно в таких случаях, ему захотелось сесть и открыть глаза. Но ограничители удерживающего устройства и завеса зашитых век на пустых глазницах не позволили ему ни того, ни другого.

– Сделано, – прошептал он, и его слова раскатились по помещению, словно он выкрикнул их во весь голос. – Больше ничего нет.

Наставница Сарашина взяла его за руку и погладила по блестящему от пота лбу. Его сознание уже меркло после такого интенсивного умственного напряжения. Над ним навис лорд Дорн. Вокруг золотых изгибов его боевых доспехов играл сверкающий ореол света, и близость такой неприкрытой мощи была как разряд дефибриллятора, который удержал Ибн Хальдуна от соскальзывания в восстановительный транс.

– Будь проклята твоя нетерпеливость, Феррус, ты меня в гроб вгонишь, – прошипел Дорн. Его голос выдал всю тяжесть чудовищного бремени, которое он на себе нёс. – План требует, чтобы ты следовал моим приказам вплоть до последней буквы!