Андрей Альтанов - Право на жизнь

С такого расстояния нормальному человеку промахнуться было трудно, но это тело даже нормальным зомби назвать уже было затруднительно. Вояка прогнил до костей, буквально. Мой выстрел навскидку был куда точнее, и дробь из обоих стволов кучно легла в эту сгнившую голову.

Осколки черепа и сгустки того, что когда-то было мозгом, словно сорванные ураганом, плюхнулись на стену и начали медленно сползать по ней. А тело еще несколько раз качнулось и рухнуло. Но даже лежа на земле, эта безголовая гнилушка продолжала увлеченно палить из пистолета. Я мигом вылетел из этой комнатушки, и лишь чудом не получил рикошетом одну из выпущенных нечистью пуль.

Тело за стеной продолжало стрелять, пока не опустошило весь магазин пистолета. Выстрелы стихли, и я уже было хотел пошарить по карманам зомби, как вдруг монотонное бурчание, состоящее из бессмысленных обрывков фраз, заполнило все пространство ангара.

На звуки выстрелов стягивались все зомби, что шатались снаружи. Я глянул на пандус — там маршировал уже целый отряд андэдов, в руках у них были «калаши». Первый, который меня заметил, открыл огонь, остальные, издав боевое мычание, стали палить по сторонам наугад. Я едва успел отступить к ступеням, по которым сюда спустился. А в ангаре уже воцарился сущий ад, громыхания очередей слились в один сплошной рев. Несколько пуль ударили в распахнутую бронированную дверь и, срикошетив, просвистели над самой моей головой.

Я как ошпаренный взлетел по ступеням и, задержавшись на самом верху, судорожно переломил дробовик, выцарапал отстрелянные гильзы и сунул в стволы два целых патрона. Изрядная доза адреналина, впрыснутая в кровь, заставила руки лихорадочно дрожать. Ну их на фиг, е-мое, эти фраги, набью в другой раз и в другом месте.

Выскочив наружу, я вскинул обрез и бегло осмотрелся. Сверху почти ни одного зомби не осталось, все ломанулись в ангар, на «вечеринку». Я плюнул в сторону последнего андэда, ковыляющего вниз по пандусу, и покинул эту горячую точку, принесшую сплошные разочарования.

Теперь мне был заказан путь на юг, к следующему «халявному» месту добычи, отмеченному дедом на моей карте. «Копачи» — кажется, так были помечены квадратики домов на карте. Я двинул туда и, желая быстрее уйти от зенитного комплекса, совсем забыл об осторожности. Шел быстрым шагом, нагло и во весь рост, поглядывал на детектор и высматривал аномалии.

Руины домов виднелись невдалеке, а на их фоне отчетливо выделялся столбик с желтым треугольником. Тут же затрещал детектор, предупреждая о повышенном радиационном фоне. Я решил преодолеть этот фонящий участок, как делал до этого с другими подобными — проскакивая по ним галопом. Но счетчик радиоактивности все трещал и трещал, даже тогда, когда я поравнялся со стенами первой развалившейся хатки.

Тут же из остатков этого домика на меня выметнулись три слепых пса и кинулись в атаку. Первого из слепышей я сразу же превратил в мясной фарш, застрелив в упор. Остальные две животинки разбежались и вознамерились заходить с разных сторон. Да пошли вы на!.. Я ломанулся через руины к дому, с виду наиболее сохранившемуся.

Твари были явно шустрее меня, и одна из них уже пристроилась за мной и собиралась вонзить свои клыки в мои улепетывающие булки. Я резко отпрыгнул в сторону, и ее зубы клацнули в считанных сантиметрах от меня. Разрядив на бегу второй ствол в эту шуструю тварь, я сделал рывок и пулей влетел в дом. Доски пола приняли массу моего тела и заскрипели. Я затравленно оглянулся.

Раненый мутант бился на земле и скулил, а второй, подскочив к своему собрату, сразу же принялся его поедать. Громкий хруст костей на фоне предсмертного визга был слышен даже здесь, в доме. Ну и ладно, приятного тебе аппетита, гадина клыкастая.

Выбросив из головы слепышей, я прошвырнулся по комнатам дома. Запустение, царившее внутри, по-прежнему вызывало гнетущее чувство одиночества и тоски. Каждый мой шаг сопровождался скрипучим и потрескивающим «голосом» досок, словно дом пытался что-то сказать мне. Потревоженная мной пыль поднялась с пола, летела со стен и потолка, словно кружа в танце. Лучи солнца, проникавшие через пустые проемы окон, пронизывали ее, создавая фантастические картины. Везде валялись куски разбитой мебели, обрывки бумаг, газет. В одном из углов на истлевшей одежде лежала кукла. Ее глаза были вырваны неизвестно кем и зачем, и вид у нее был страшный… чернобыльский вид.

Совсем не верилось, что здесь когда-то жили люди. Неужели прямо вот тут некогда топилась печь, возле нее играл в куклы ребенок, а мать готовила ужин, ожидая отца с работы. Картина деревенских будней вдруг отчетливо и в красках проявилась перед глазами. Даже на секунду стал ощутим аромат готовящейся еды, идущий от печи.