Андрей Альтанов - Право на жизнь

— А гений-то ваш как в Зону попал? Только не говори, что по своей воле, — вырвал его из несбыточных мечтаний Сашка.

— О-о-о, то вообще история, покрытая мраком, — Доцент махнул рукой и, подойдя к верстаку, стал настраивать какой-то самодельный прибор. — Парнишка жил себе не тужил в селе своем, а как-то поутру бац — и проснулся в Лиманске. Как он туда попал, кто его туда приволок — еще та загадка.

Я как сидел, так и подскочил на лавочке, услышав эти слова, потом встал и с округленными глазами подошел к Седому. Выражение Сашкиного лица в этот момент было подобно моему — ошарашенным. Этого, конечно, не могли не заметить собеседники.

— Что, что? — Доцент оставил в покое свой прибор и глянул на нас с удивлением. — Только не говорите, что и вы тоже!

— Угу, девятнадцать человек поутру в развалинах одного здания очухались. Никто ничего не помнит, не знает, и понятия не имеет, что за хрень такая случилась, — после театральной паузы выложил Сашка.

— Сумасшедший дом какой-то! — Алхимик оторвался от своих записей и стал внимательно осматривать нас двоих, как будто именно на наших лицах или на других частях тел были написаны ответы на интересующие всех вопросы. — Что, и вас в Лиманск сбросили?

— В Припять, — мрачно ответил наш командир.

— Та не гони! Вы были в Припяти и живыми оттуда выбрались?! Как это? Да не может быть!

Все трое «братков» зашумели, наперебой задавая вопросы.

— Долго рассказывать, как выжили. Повезло, наверное, — Седой оборвал этот гомон. — Лучше ты, Плюшевый, расскажи, что с тобой случилось? Тебя одного десантировали в Зону?

— Почему одного? Много нас было… — Парень почесал затылок и слегка перекривился, вспоминая те дни. — Я дома сидел, до ночи книги читал. Устал так, что и не заметил, как вырубился за столом, и даже мой «бодрящий» артефакт не помог. А проснулся в каком-то заброшенном жилом доме Лиманска. Там еще человек десять таких же, как я, было. Никто ничего не помнил и не понимал, что происходит. И не успели мы даже из здания выйти, как налетели наемники и почти всех сразу перебили. Кто выжил, те кинулись врассыпную. Трое, кажись, вместе со мной… Я чудом спасся у местной «братвы». Не любят пацаны диких гусей, и тех, которые мне на хвост сели, пристрелили, как собак. Бугор тамошний, как понял, что я в науках шарю, меня под крыло взял, и в Рыжий лес к нашей бригаде с отрядом откомандировал. Вот с тех пор и делаем для братвы ништяки всякие. Иногда и сталкеры к нам с заказами приходят, но мало кто может себе по деньгам позволить наши наукоемкие поделки. Ну, вот и все.

— Ясно, что ничего не ясно, — махнул рукой Седой. — Я думал, хоть ты свет прольешь на то, что произошло. А ты еще меньше знаешь, чем я.

— Слушай, расскажи, что с вами случилось. И про Припять. Интересно же! — насели на командира трое «зоновских» ученых.

И Сашка начал свой рассказ. С первых же слов я понял, что он не просто склонен приукрашивать события, но и любит приврать хорошенько. Да, сказочник из него получился бы великолепный, охотники и рыбаки обзавидуются! Я не стал присутствовать при «торжественном развешивании лапши» на уши этих троих благодарных слушателей и ушел к костру.

У огня я подсел к нашему проводнику. Максик устроился по-турецки, подогнув под себя ноги, и молча созерцал языки пламени. Я отвлек его от «медитации» и завел простой разговор ни о чем, чтобы как-то убить время до того момента, когда меня опять потянет в сон. Но сознание боролось с дремой и пугало разными мрачными картинами. Мне почему-то казалось, что усни мы здесь — наутро никто не проснется. Так и останемся лежать с перерезанными ножами братвы глотками. Трое тех очкариков на это не способны, похоже, но ведь есть же тут еще трое самых настоящих бандитов, которым это с нами сделать — раз плюнуть.

А тем временем Поллитренко стал мне заливать про тяготы сталкерской жизни. Я слушал его вполуха, а сам смотрел на довольную, сияющую Люсю, царившую в компании братвы. Вот она — зависть-то. «Девушки любят подонков — лишь они оставляют здоровых потомков», — вдруг мелькнула в голове затасканная фраза.

И я, чтобы отвлечься, в ответ начал рассказывать сталкеру о трудностях и лишениях жизни простого инженера. Рассказывал я увлеченно и, видимо, очень красочно излагал любопытнейшие факты из жизни судостроительного производства, потому как остановился лишь тогда, когда вдруг услышал похрапывание Поллитренко. Сталкер не выдержал и просто уснул, повалившись набок.