Джеймс Сваллоу: Черная волна

Часами, или днями, или даже годами позднее тау очутился у корабельных врат. Чужеродная конечность царапала стены, когда он шел вдоль них, стучала зеленоватыми костяшками пальцев по треснутым овальным иллюминаторам. А сейчас Ла'Нон нашел то, к чему стремился. Люк, диафрагменный люк из прочного металлического сплава, каждый промасленный лепесток которого был сжат и закрыт. Он не помнил последовательность нажатий для открытия, но его здоровая рука помнила и набрала ее на скрытой клавиатуре в стене.

Хотя иллюминатор был треснут, за намерзшим льдом из кислорода он видел темноту. Но не совсем. Он не мог по-настоящему, в реальности, видеть ее. Не своими собственными глазами. Чтобы по-настоящему осознать, взглянуть в лицо безумной вселенной и познать ее, ему нужно выбраться туда. Он действительно решился на это впервые? Ла'Нон задумался, может быть, голос знает ответ. Он улыбался. Вскоре боль пройдет, а голос больше никогда не будет его доставать.

Будучи занятым вводом комбинации, он заметил, но проигнорировал движение чего-то красного за иллюминатором. Это было неважно так же, как и другой Ла'Нон, его жена и ребенок, все это можно забыть. Только действие, только этот момент важен.

Замешательство отразилось на его сером лице, когда до него донесся звук, и он ощутил вибрацию. За диафрагменным люком раздавались звуки, тяжелая поступь и размалывающие удары. Кажется, это было неправильным. С другой стороны люка должно находиться совершенно пустое, белое вспомогательное помещение, декомпрессионная палата и стойки с облегающими костюмами защиты. Космос должен быть пуст и готов к приходу Ла'Нона. Последний барьер между ним и безумной вселенной, ожидающей его появления. Для тау, он это понимал.

Затем диафрагменный люк раскрылся, металлические лепестки втянулись в каменную стену. Ла'Нон ощутил, как чужеродная конечность дернулась, когда он отвернулся от панели, чтобы сделать шаг.

Открытый люк был блокирован темно-красным истуканом. Ла'Нон поднял взгляд, оценивая его формы. Это был гуманоид изогнутых очертаний и с резкими краями. Мощное существо, высеченные подобия рук и ног с раздувшимися мускулами, маленькую и ужасную голову украшают глаза, сияющие, словно драгоценные камни, ротовая решетка застыла в неизменной гримасе. Посреди груди символ — крылья из чеканного золота растут из влажной, блестящей капли рубина. В одной руке самое здоровое оружие, которое когда-либо видел Ла'Нон. Огромный стальной брусок устройства намного громаднее, чем любой импульсный карабин. Раззявленное дуло представлялось ему черным туннелем.

Там были и другие, примерно такие же, ссутулившиеся и набившиеся в тесное пространство воздушного шлюза. Стены едва сдерживали ужасные и угрожающие фигуры. Глядя на них, в нем вспыхнуло воспоминание о гуе'ла, который принес всю эту боль и новое понимание для колонии — все эти изваяния были почти такими же, но отличались. Такие же огромные, такие же формы. Ла'Нон задумался, а эти такие же жестокие? Он спросил голос в голове, если он, правда, знает ответ. Вселенная прислала этих новых монстров по следам принесшего-боль? В чем их роль в следующем акте безумия, и несут ли они ему новые мучения, которые необходимо пережить? В процессе этого ему нужно усвоить новую истину?

Ла'Нон протянул свою здоровую руку в жесте приветствия, но чужеродная конечность тоже решила поучаствовать и вытянула кулак.

БОЛТЕР брата Аджира поднялся, но в этот момент брат-сержант Рафен рыкнул приказ.

— Не стрелять!

Аджир не подал виду, что услышал приказ и просто продолжил движение оружием. Ударом затыльника он откинул чужака в сторону, но не убил его. Взъерошенный тау отлетел обратно в коридор из полированной скалы за входом в воздушный шлюз и загремел по настилу своими длинными и худыми конечностями. На мгновение единственным звуком было царапанье ног пришельца по полу, но равновесие он не восстановил. Из нового пореза на измазанном грязью лице потекла тонкая струйка крови.

С его губ слетел стон.

Точным, экономным движением Аджир взмахнул оружием, чтобы стряхнуть кровь чужака. Брат-сержант Рафен услышал, как тот тихо и с презрением фыркнул.

— Оно все еще живо, — сказал другой воин.

Шлем Рафена повернулся к брату Церису. Кодиций кивнул, уловив невысказанные приказы командира до того, как он их озвучил. Церис вышел вперед перед отрядом. Из всех собравшихся в воздушном шлюзе Адептус Астартес он был единственным, не облаченным с ног до головы в темно-красный боевой доспех. Броня Цериса была цвета индиго, за единственным исключением в виде правого наплечника, который был выкрашен в кроваво-красный. Воин снял шлем и, сузив глаза, бросил твердый как скала взгляд на чужака. Кристаллическое устройство, окружающее его затылок, мягко засветилось, контакты и механизмы встроенного в силовую броню психического капюшона заработали согласно своим таинственным технологиям. Тау съежился, бормоча что-то и бросая обеспокоенные взгляды на Рафена.