Виталий Романов - Вариант «Зомби»

Труднее всего было ожидание. Вот корабль, взобравшись на вершину водяной горы, замирает на мгновение, готовясь начать движение вниз. Уже зная, что сейчас изменится вектор движения, ждешь этого, готовишься, чувствуешь — будет хуже. И, действительно, спустя миг, корабль переваливается через гребень, «клюет» носом. Начинается медленное, неторопливое скольжение к нижней точке. Где опять будет короткая пауза, а затем опять смена вектора движения, путь наверх. И так до бесконечности…

Дима плохо помнил, в какой момент качка умотала его настолько, что не осталось сил сопротивляться. Он даже не мог посмотреть на часы, когда, упираясь руками в стены, пополз в ватерклозет. Рвота не принесла облегчения. Корабль все так же нырял в пропасть и взбирался на горы. Спазмы выворачивали тело Клокова, он дрожащими руками хватался за стены маленькой кабинки, все отчетливее понимая, что до утра не доживет. «Остановите Землю, я сойду. Остановите Землю, я сойду», — вертелось в голове, словно бы пластинка заела на этой избитой, глупой фразе.

«Остановите Землю, я сойду…»

Все осталось в прошлом: университет, выпускные экзамены, дипломный проект, на который было убито столько нервов и сил. И сам диплом, полетевший в мусоропровод, и ссора с родителями — это жило в другом измерении, в котором нет и никогда не было Дмитрия Клокова. Маленький измученный человечек стоял на коленях возле отхожего места, трясущимися руками упираясь в грязный пол. Один. Посреди бесконечного океана, которому не было дела до надвигающейся смерти еще одного проигравшего схватку. Лузера…

— Их столько на дне, — прохрипел Дмитрий, в перерывах между приступами рвоты. — Одним больше, одним меньше. Ему нет дела… Сука.

— Кого «их»? — раздался за спиной тихий голос.

— Людей, — не открывая глаз, пробормотал Дмитрий.

— Совсем плохо, да? — чья-то мягкая ладонь легла на спину.

Клокову показалось, что в этот момент стало чуть легче. Сразу вспомнилось — так было в детстве, когда он тяжело болел. Метался по кровати с высокой температурой, а мама садилась рядом и клала руку на его лоб.

Сейчас рука скользнула на плечо, и это не была ладонь матери. Сил, чтобы говорить, не нашлось, а потому в ответ на заданный вопрос Дима только вяло кивнул.

— Терпи, пожалуйста, — произнес тот, кто стоял за спиной Димы. — Трудно. Очень трудно. У меня тоже было так в первый раз. Терпи. Испытания нам дает Бог, чтоб мы стали сильнее.

Клоков попытался засмеяться, но только зашелся в хриплом кашле, спазмы скрутили внутренности. Дмитрий догадался, что позади него — тот самый святоша, сумасшедший сосед по каюте.

— Возможно, Господь наказывает тебя за какие-то ошибки, — продолжил собеседник. — Возможно, ты причинил зло или боль кому-то из близких. Утешься тем, что сейчас ты страдаешь, но тем самым искупаешь свой грех…

— Мне стало легче от понимания этого! — со злостью выкрикнул Клоков, из последних сил отталкиваясь от пола.

Устоять на ногах он не смог — все кружилось: стены, лампочка на потолке, грязная дыра в полу ватерклозета. Колени подкосились, и Дима точно упал бы, если бы сильная рука не поддержала его.

— Часто бывает так, что помощь нужна не только на физическом уровне, но и на духовном, — пробормотал сосед по каюте, вытаскивая парня в коридор.

— Умру тут… — цепляясь за выступы стен дрожащими руками, прошептал Дима. — Прости, мама.

— Тебе на воздух надо. Погоди, сейчас поднимемся на палубу, станет легче…

Коридор раскачивался из стороны в сторону; святоша, тяжело дыша, тащил Диму вперед.

— Одышка у меня, — как-то смущенно, словно извиняясь, объяснил сосед по каюте.

Диму это ничуть не волновало. Как и многое другое. Он с трудом понял, что под ногами железные ступеньки. Попытался упираться в них, когда его поволокли наверх.

— Куда?! Стоять! — раздался за спиной властный голос. — Фокин, стоять!

Святоша тут же остановился и выпустил Клокова из рук. Диме было абсолютно безразлично, кто еще появился в коридоре. Схватившись за поручни, он начал сползать вниз, пока не ткнулся лбом в какую-то холодную железяку. Это принесло облегчение.

— Георгий, нашему коллеге очень плохо. Морская болезнь.

Здесь, на трапе, ведущем наверх, было чуть легче дышать, чем в каюте с задраенными иллюминаторами. Дима нашел в себе силы, чтобы открыть глаза. Его сосед по каюте — Фокин — стоял напротив Георгия Салидзе, что-то тихо объясняя бригадиру.

— Без моего разрешения никто не имеет права подниматься наверх! — холодно отрезал Салидзе.