Алексей Талан - Радуга

С утра в Управлении никого не было. Я прошелся несколько раз по пустым, с эхом, коридорам, вернулся в кабинет капитана, сформировал из кресла строгой формы, кресло с мягким, приятным материалом и погрузился в него.

— Поставь мне классическую музыку, что-нибудь под настроение.

Компьютер капитана, неординарного человека кстати, обладал, как мне казалось частичкой разума. Хотя такие эксперименты запрещались, но технически они стали возможны в секретных лабораториях еще в девяностые годы двадцатого века.

— Бетховен, соната номер один, — ответил компьютер приятным баритоном. А ведь почти угадал под настроение.

Похоже, что Игорь Васильевич, наш непосредственный начальник, разработчик, в одном из сегментов Управления, группы Б, в которую входили и мы, задерживался. Он, конечно, меня предупредил, так что ждать, наверное, оставалось недолго. Он обычно не опаздывал, хотя никогда не обещал вернуться через пять минут, зная, что его не будет еще полчаса. Он был из людей, которые говорят правду в лицо. Не щадя, и словно, плюя на уважение другого человека. Но это было лишь обманчивое впечатление. Если ты не прошел тест — значит, и разговаривать с тобой бессмысленно. Железная хватка и суровая воля — вот его отличительные качества. Нет, он не был прожженным воякой, просто он смог понять несколько простых истин, многие из нас которые осознают только в конце своей жизни — жить так, чтобы не мешать другим, и стараться делать только добро. Конечно, это не означало, что он должен был компенсировать хроническую лень бродягам или работать волонтером в Центре наркологических зависимостей, разновидностей которых с каждым днем становилось все больше. Одна из них — набирающая стремительные обороты — виртуальная реальность нового поколения, полностью переносящая человека в сказочный мир, и делающая его психику неустойчивой к дальнейшему взаимодействию с реальностью. Делать добро в его понимании — было идти по пути, не делая ничего плохо, и помогать тогда, когда он может. Это как в законах робототехники — не допустить своим бездействием беды другого. Когда мелодия подошла к логическому завершению, дверь кабинета приоткрылась, и вошел сам Игорь Васильевич, в белой футболке и простых, легко перестраивающих свою форму, в зависимости от желания хозяина, брюках. В свои шестьдесят он выглядел в два раза моложе. Лишь немного грустный взгляд, в котором крылось скрытая грусть, и наметившиеся морщины выдавали настоящий возраст хозяина. Хотя конечно, можно было избавиться от этого, но капитан не признавал никакой косметики и вообще старался как можно меньше использовать различные препараты и средства, стараясь жить по принципу — сделай сам. Капитан внимательно меня выслушал, и посидел немного в кресле, смотря в потолок. Судя по всему, раз он не сменил музыку, она ему или понравилась, или он просто не хотел меня обидеть. Потом он вдруг спохватился:

— Минералки? Сок?

— Нет, спасибо, — сказал я и улыбнулся. День сегодня был из разряда вон. Душно и жарко. А ночью будет дождь, обязательно. С громом и молнией.

— Значит так, если будет что еще подобное, — тут он замялся и посмотрел на меня.

Я непонимающе посмотрел в ответ:

— В смысле, подобное? — недогадливо спросил я.

Капитан смерил меня ледяным взглядом, что, честно говоря, случалось очень редко.

— Ладно. Будь постоянно внимателен. Если что — так сразу, — он встал из-за стола и пожал мне руку, намекая на то, что аудиенция закончена.

— Хорошо, Игорь Васильевич, — я немного помялся, — а все-таки что с тем роботом?

— С каким? — мой начальник мыслями был уже в совершенно другом месте. — А, с мусороуборщиком? Незарегистрированный сбой программы. Халатность служащих.

— До свидания, — только и смог сказать я.

Вечером я занимался совсем не нужными делами. Потом все-таки не выдержал, и позвонил троим из наших. Спросил как самочувствие и настроение. Наверное, мне просто стало невыносимо тоскливо одному в доме. А раньше ведь со мной такого не случалось. Володе не звонил. Кристи не было ни дома, ни на служебном телефоне, а канал срочной связи с ней она мне не дала. Вроде бы мы были знакома около года, но не установилось еще какой-то неощутимой, неуловимой крупицы взаимопонимая. Которая у некоторых бывает с первой секунды, а у некоторых через пятнадцать лет совместной жизни. У кого-то она сгорает почти мгновенно, и они расстаются, даже не успев это осознать, и потом, долгими осенними вечерами, сидя вечером у камина в обнимку с преданной семьей, они понимают, что они упустили что-то такое, очень-очень важное. То, чего они не имели право видеть, и то, что они не имели права упускать. Ведь это очень не честно. Ведь это — как забирать у ребенка понравившуюся ему игрушку. Она ему будет еще очень долго сниться и помниться. Я так до сих пор и не понял, нужна ли мне Кристи, но я знал, я чувствовал, и верил, что там искорка — вот она, протяну ладошку и подставь руку. И она разгорится ярким-ярким пламенем. И иногда мне кажется, что все, что происходит — это ради того. Просто я пока не понимаю целенаправленной цепи событий. Просто я чего-то такого еще не учел. Не важно. Главное — это не разучиться верить. И идти вперед во чтобы-то ни стало. С гордо поднятой головой и широко открытыми глазами. Жадно ища новые горизонты и просторы. Ведь, если подумать — столько всего можно сделать, и столько всего задуманного нужно успеть. И останавливаться, даже всего на минуту — это непозволительная роскошь.