Стив Лайонс: Ходячие Мертвецы

– Это все, сэр?

Костеллин удивленно поднял взгляд. Он думал, что уже отпустил гвардейца, который принес инфопланшет. Но вспомнил, что лишь махнул рукой, погрузившись в чтение. Он должен был знать…

Костеллин прослужил почти тридцать лет – с тех пор, как он был еще молодым, едва за тридцать – в Корпусе Смерти Крига. И он хорошо уяснил за эти годы, что солдаты Корпуса Смерти не понимают намеков, не улавливают жесты и интонацию. Им нужны четкие приказы.

Гвардеец стоял по стойке смирно перед письменным столом комиссара. Даже здесь, в отсеке войскового транспорта, он был одет в полевую форму с полным боевым снаряжением. Его шинель, брюки и ботинки были темно-серыми – цвет 186-го пехотного полка Крига, хотя лишь немногие полки Корпуса Смерти использовали цвета, отличавшиеся от серого или черного, и это не слишком выделяло полк среди прочих.

Шлем, ранец и перчатки гвардейца были на нем. Лазган висел на плече. Что самое заметное, даже здесь он продолжал носить противогаз. Длинный шланг из толстой резины соединял шлем-маску противогаза с регулятором в квадратном кожаном футляре, носимом на груди.

Костеллин не знал имени этого солдата. Он не знал имени никого из них. Лишь у немногих из людей Крига были имена, и в полку не было обычной практикой использовать их. В документах они были для него всего лишь номерами – как были они лишь номерами для полковников и генералов, посылавших их в бой.

Собственно, они были даже менее чем цифры.

Криг официально классифицировался как мир смерти, его атмосфера была ядовита. Костеллин знал, что из-за этого жители планеты носили защитные системы как вторую кожу. Несмотря на это, до своего перевода в полк Крига, комиссар думал, что они хотя бы иногда снимают маски. Он ошибался.

Маски отдаляли носивших их людей друг от друга. В противоположность другим полкам, в которых Костеллину довелось служить, в Корпусе Смерти не было спайки между солдатами. Они вместе тренировались, воевали, ели, спали, но между ними не было дружбы, ни даже следа товарищеских отношений. Это был полк, где все были чужими друг другу – и, спустя несколько лет службы с ними, Костеллин начал подозревать, что именно так и было задумано.

– Да, это все, – сказал он, снова жестом руки отпуская безымянного, безликого солдата. Гвардеец отсалютовал, повернулся кругом и направился к двери.

– Я думал, – сказал Костеллин, остановив гвардейца, – сколько солдат из вашего взвода высадятся на планету. Я направил властям планеты сообщение. Просто у нас на борту корабля четыре полка. Было бы вежливо с нашей стороны предупредить власти Иеронимус Тета, если мы собираемся высадить их все.

Гвардеец молча посмотрел на него, на секунду дольше, чем было необходимо, по мнению Костеллина. Круглые темные окуляры противогазной маски скрывали его глаза, придавая ему пугающий безликий вид.

– Мы останемся на борту «Мементо Мори», сэр, – сказал он. – На следующие шесть дней у нас назначена дополнительная программа боевой подготовки.

– Мы все имеем право на отдых, гвардеец, – сказал Костеллин. – На самом деле, полку давно пора было дать отдых, но мы задержались из-за кампании на Даске. Администратуму пришлось сильно постараться, чтобы добиться этой задержки.

– Да, сэр.

– Я уверен, какие бы тренировки ни запланировал ваш лейтенант, они сугубо добровольные.

– Да, сэр. Мы все будем тренироваться добровольно, сэр.

– Конечно, – сказал Костеллин, вздохнув. После того, как он прослужил столько лет в полку Крига, об этом и спрашивать не стоило. В этом случае, возможно, он спросил лишь из замешательства; его разум пытался вспомнить причину, по которой он заставил гвардейца ждать так долго.

– Еще одно, – вспомнил он, наконец, – пока ты здесь. Передай мои поздравления майору Гамма с повышением. Скажи ему, что я встречусь с ним, как только вернусь, и мы обсудим новые назначения.

– Майор Гамма, сэр?

– Я имею в виду, полковник-186, – пояснил Костеллин. – Хотя, можешь так же поздравить и майора Гамма – нового майора Гамма.

– Да, сэр.

Костеллин знал, что ему следовало бы поздравить офицеров лично, но решил, что на сей раз это может подождать. Они все равно не оценили бы этот жест – и с шести часов этого утра он официально был в отпуске.

Он снова посмотрел на инфопланшет, но через секунду вспомнил о солдате и, подняв взгляд, увидел, что он все еще стоит по стойке смирно в дверях.

– Спасибо, это все, – сказал Костеллин, – Свободен.