Северная бухта.
8.29
Девушка сидела и смотрела на волну. Волна была как волна, а девушка как девушка. Обе довольно невыразительные. Но довольно чистые. Волна, должно быть, уже в миллионный раз лизала обломок причала, а девушка только что на том обломке бетона стояла и умывалась соленой прохладной водой.
Собственно, девушка была вовсе не какая-то там безличная девушка, а Марина Дмитриевна Шведова, 1925 года рождения, комсомолка, атеистка и, что в данный момент важнее, - старшина, санинструктор медслужбы отдельного взвода ОКР СМЕРШ. Что обязывало не сидеть здесь и бездельничать, а следовать в портовую комендатуру с вверенным командованием секретным пакетом. По случаю нахождения в глубоком тылу, санинструкторам вменялся в обязанности самый широкий круг обязанностей.
Но девушка-старшина никуда не следовала, а недисциплинированно сидела и смотрела на зеленую воду. Нет, купаться Марине не хотелось - чуть больше полугода назад раз и навсегда разучилась любить купания. Просто день был такой... Странный. Плохой, наверное?
Ничего угнетающего в этом солнечном южном утре не было. Лежал город в развалинах, но от мин его уже вовсю чистили, с пресной водой дело налаживалось, да и вообще война отсюда все дальше уходила. Готовились к боевым походам подлодки и миноносцы, но это будут уже дальние походы, к чужим берегам, к чужим городам, которым еще предстоит наподдать хорошенько, чтоб не лезли их тупые уроженцы в наш советский Крым.
Марина вздохнула, глядя в волну неутомимую, и принялась наматывать портянки. От пристани старшину заслонял искореженный корпус плавучего крана, что подорвали удирающие немцы, и сидеть здесь было спокойно. Можно даже 'рассупониться', как говорит начальник.
Пуговки ворота гимнастерки застегнуты, ремень с кожаной (командирской) кобурой нагана затянут. Старшина Шведова поправила косы, зашпиленные на затылке девчачьим 'крендельком', и надела пилотку. Подхватив немецкую планшетку с пакетом, привстала...
...и села на не успевший еще хорошенько прогреться бетон. Сердце сжало тем холодом керченским...
...Пора было идти. В отдел вернуться, там еще с аптекой...
Она сидела, до боли сплетя пальцы на черной коже немецкого планшета. Смотрела, не видя, на циферблат часиков. Стрелочки отсчитывали секунды... минуты.
8.40... 8.41...
Случилось. С ним что-то случилось.
Марина замычала, кусая нижнюю губу...
Итог дня.
36-й мсб .
(40 км от Ленинграда)
20.15
Алексей кряхтел, но себя не слышал. Правое ухо закрывала плотная повязка: вата, марля, бинт вокруг башки. Судя по ощущениям, в ухе кровь запеклась плотным комом, свербело так, что даже головную боль заглушало.
Жив был младший сержант Трофимов, и даже толком не ранен, только контужен. Ухо, конечно, того, - пострадало. И на спине две символических, но весьма ощутимых 'вавки' - вскользь зацепило крошечными осколками. Гимнастерка, хоть и бэ-у, но вполне приличная, конечно, пропала бесповоротно.
Кряхтеть, себя не слыша - занятие бестолковое. Бинтовали спину Алексею уверенно, хотя и грубовато. С такими руками как у тетки, надо те ящики с выстрелами таскать, а не настрадавшуюся солдатскую плоть обихаживать.
В санбате малость поутихло - поток раненых иссякал, дошло дело до легкораненых-контуженных. Как сюда Алексея дотащили, он не помнил. Пришел в себя уже на подстилке из лапника. Жив, надо же. А лейтенанта что-то не видать. Или отправили как тяжелого, или там у тягача взводного и добило.
Умирали и здесь. Санитары вытаскивали тела, уносили за молоденький ельник. Это правильно, потому как смотреть страшно. Когда в первый раз ранило, Алексей вообще ничего не помнил. Задним умом удивлялся: и как вытащили, как переправили?
За спиной говорили. Звуки младший сержант Трофимов слышал, но толком разобрать не мог. Тронули левый бок - там где старый шрам был. Алексей вздрогнул - башка болью отозвалась, 'вавки' под свежими бинтами с новой силой жечь начало. Старый шрам он, конечно, того - жутковат. Алексей пару раз, изловчась, в зеркало себя рассматривал. Да, такой хреновиной фрицев пугать можно.
- Боец, слышишь меня? - на лапник перед Алексеем сел доктор - халат как у мясника, - руки свежевымытые вытирает. - Слышишь, говорю?
- В общем, товарищ капитан. Голова гудит. И ухо...
- Пройдет. Очухаешься. Пока на людей смотри - по артикуляции догадаешься. У тебя со спиной когда было?
- Год назад, товарищ капитан. Осколок.
- Да уж вижу, что не из дамского браунинга. И кто ж тебя такого на фронт? Нам здесь доходяги не особо сейчас нужны.
Читать дальше