Ник Ким - Примархи

— Мы потеряли Зантина, — сообщил Сетебос, указывая на лежащее неподалеку тело в доспехах. В боку шлема легионера было аккуратное отверстие от болта.

— Яник разместил в укрытиях над стеной кратера по меньшей мере два отделения снайперов-легионеров. Их позиций также не было на плане.

— Что с Ксалмагунди? — спросил Омегон.

— Она с Волионом и Браксом, — сказал Крайт. — В кратере.

— Есть еще кое-что, мой повелитель, — произнес Исидор.

— Говори, — отозвался Омегон.

— Капитан Ранко и «Химерика» опаздывают. Сильно опаздывают. И нет вокс-контакта.

— Отведите меня к Ксалмагунди, — распорядился примарх.

Возглавляя шествие с клинком наголо, Сетебос зашагал среди крупных камней и реголитового щебня. Омегон следовал рядом, продолжая прижимать перчатку к изжеванному болтами животу. Неподалеку вели огонь на подавление Крайт и Исидор.

Наверху Омегон увидел причину, к которой его авточувства пытались подстроиться вне шахты лифта: над кратером был не лоскут пустоты. Над ними господствовала бушующая поверхность звезды Октисса, которая заполняла небо всеподавляющим золотистым сиянием. Единственным барьером между отделением «Сигма» и сильной радиацией звезды были генераторы фазового поля.

Мимо Омегона пронеслись еще два лазерных заряда, и он безмолвно вознес благодарность ослепительному свечению звезды, без которого снайперам-легионерам Яника было бы куда легче их перестрелять.

Спустившись во впадину, Омегон и легионеры обнаружили Ксалмагунди. Волион присел возле псайкера, целясь из болтера поверх ее плеча, а Бракс жаловался самому себе за камнем, которому сверх справедливого доставалось внимания снайперов-легионеров.

Ксалмагунди стояла на коленях на реголите, вытянутые пальцы глубоко погрузились в песок и пыль. Ей вернули тонированные очки, и она глядела сквозь них в слепящие небеса. Бледную кожу покрывали полосы пота от продолжительных стараний изменить траекторию огромного астероида и отправить «Тени 9-50» в объятия 66-Зеты Октисса.

Ведьма выглядела чрезвычайно плохо. Черные слезы катились из крупных глаз жительницы подземного мира по краям ее лица.

— Волион? — произнес Омегон, соскользнув в одолеваемую огнем болтеров низину. — Прогноз?

— Траектория и скорость хороши, повелитель, — доложил легионер. — «Тени 9-50» и пилонная система направляются к поверхности звезды.

— Омегон? — прохрипела Ксалмагунди. — Это ты?

Примарх пересек впадину и опустился на колени рядом с псайкером.

— Это я.

— Ни черта не вижу, — сказала обитательница подземелий. Словам вторил новый каскад полуночно-черных слез на фарфоровых щеках. — Я ослепла.

— Ты хорошо поработала, Ксалмагунди, — произнес примарх. — Очень хорошо.

— Твои люди могут меня починить? — спросила псайкер? — Могут починить мои глаза?

Омегон вытянул руку в направлении Сетебоса. Сержант секунду яростно глядел на него, а затем передал свой болт-пистолет.

— Они могут тебя починить, Ксалмагунди,. — пообещал Омегон.

Выстрел раскатился по кратеру. Хрупкое тело псайкера упало на песок и щебень. Остатки отделения «Сигма» уставились на Омегона.

— Прошу разрешения говорить свободно, мой повелитель, — сказал Сетебос.

Омегон устроился в низине, бронированные колени глубоко ушли в пыль.

— Разрешаю, сержант.

— Меня поражает эта расточительность, — произнес Сетебос. — Она еще могла пригодиться Легиону.

— А меня поражает эта сентиментальность, — отозвался Омегон. — Которая на самом деле является расточительностью. У тебя не такая репутация, сержант. У меня было впечатление, что ты мало чего не сделаешь ради своего Легиона. Мало чем не пожертвуешь ради победы.

— И ничто в моем проведении этой миссии не предполагает иного, — ответил сержант. — Просто казалось, что нет причин убивать девчонку.

— Она была расходным материалом, сержант, — сказал Омегон. — Как и все мы. Пешки регицида в большой игре.

— Где «Химерика»? — настороженно спросил Исидор. — Где капитан Ранко?

После паузы Омегон потянулся к замкам шлема. Те расстегнулись, и он швырнул шлем в пыль.

Шид Ранко оглядел Сетебоса и отделение «Сигма» собственными глазами. Легионеры таращились на капитана в безмолвном недоверии.

— Большая игра, — повторил Ранко.

Капитан все еще ощущал вкус крови примарха. Омегон смешал с вином, которое двое выпили на «Ипсилоне», немного пролитой собственной жизненной силы — дар примарха в благодарность и гораздо большее. Он вкусил память и узнал тайны своего генетического предка: ранние годы, которые близнецы провели на родном мире, планируя путь к господству, парадоксальный кошмар чуждой Остроты, постепенное осознание того, что потребуется от каждого из них в грядущие годы…