Дэн Абнетт - Загадочная смерть Тита Эндора

Малико всегда использовал частную ложу, слева от сцены. Ночь за ночью Эндор через бинокль наблюдал слабые латунные блики на темном балконе, когда в оперном бинокле преступника отражался свет сцены.

Он определил номер ложи — «435». Не важно, как быстро Эндор поднимался со своего кресла и направлялся к выходу на улицу, он никогда не мог поймать съемщиков 435-ой. Это раздражало его, хотя в этом не было вины Эндора, так складывались обстоятельства.

Любструм, его следователь, пропал несколько дней назад, после того как Эндор послал его во дворец записей в Жаммштадде, чтобы тот собрал материал на Малико и его подельников. Он опаздывал, возможно, выполняя свою задачу, а может и просто прожигал время. Эндор счел Любструма перспективным кандидатом, когда впервые встретил его, однако выяснилось, что тот бездельник, без тяги к тяжелой работе, главного требования Ордо. Он бы сильно удивился, если бы когда-нибудь обнаружил себя за подписанием документов, утверждающих продвижение Любструма к получению полноценной инсигнии.

Оркестр начал увертюру, вихрь из струнных и резких звуков рога. «Речь Зорамера», одна из любимых работ Хапшанта. Эндор откинулся назад, поглядывая время от времени на ложу. Только случайные блики поднятого бинокля, лишь намек, что там кто-то есть.

Голова раскалывалась. Музыка совершенно не помогала. Его голова слишком часто болела в последнее время, и Эндор проклинал этот климат, который он был вынужден терпеть, преследуя Малико.

Сцена купалась в желтом свете направленных ламп. Красный занавес поднялся, и вперед вышли танцоры, на заднем плане возникли гололитические горы и леса, руины какого-то храма, безмятежные и неподвластные времени.

Энергично вступили духовые, и призрачные танцоры закружились, мягкие и белые, словно снежные хлопья. Одна из них сразу же привлекла его внимание. Стройная, она взлетела, ее ноги двигались безупречно, а руки были выразительны и безукоризненны. Ее волосы были собраны в пучок, лицо бесстрастно, словно посмертная маска, сухое и белое, цвета слоновой кости, а скулы стремились к совершенству математической симметрии.

Эндор перевел взгляд с ее мощных, привлекающих внимание бедер на частную ложу. Отблеск на латуни. Он тоже смотрел на нее.

После представления Эндор направился в бар на Зейк-стрит, яркий, сверкающий зал из зеркал и хрустальных люстр. Там собралось множество господ из Театрикалы.

— Что будете пить, господин? — спросил бармен.

— Зерновой жойлик со льдом и ломтиком цитруса, — попросил Эндор.

Это был его любимый напиток с тех пор, как он и Грегор впервые зашли в бар на Зансипл-стрит, чтобы отметить окончание трудного дня. «Жаждущий орел». Да, точно, «Жаждущий орел». Как же давно это было.

Выпивку поставили на бумажную салфетку. Жойлик был ужасен и слишком теплый. Лед растаял слишком рано, оставив цитрус плавать в одиночестве.

Он все же допил его до конца и заказал еще. Головная боль стала проходить.

Комната полнилась громкими голосами и оживленными разговорами. Эндор думал позвонить Любструму, но не хотел оставлять еще одну бесполезную голосовую запись.

Он заказал еще один стакан и откинулся на стуле, чтобы лучше разглядеть зал. Почти все — мужчины, одетые в щегольские вечерние костюмы. В них присутствовало что-то раздражающее и панибратское, будто это был закрытый мужской клуб. Они громко шутили друг над другом и дружески хлопали по спинам. Здесь было всего несколько женщин — жен и куртизанок — и они, словно магниты, собирали вокруг себя толпы внимательных мужчин.

«Кароскуре нужны женщины», — записал Эндор в тетради, подчеркнул это и поставил два восклицательных знака. Как и многие другие колониальные миры, основывавшие свою экономику на разработке месторождений, Кароскура объявляла набор рабочих-специалистов, обещая оплатить их переезд и прочие расходы, чтобы привлечь профессионалов. Мужчины стекались сюда со всего сектора в погоне за большими деньгами. Женщин же здесь хронически не хватало. По последней переписи, соотношение мужчин и женщин на нефтяном побережье превысило десять к одному.

Эндор скучал по женскому обществу. Он никогда не испытывал проблем в отношениях с ними. В прошлом его обаяние, внешний вид и профессиональный статус покоряли любую даму, на которую он обращал внимание. Кароскура тяготила его.

Он вернулся к себе на квартиру. Любструма там не было, как и не было звонков от него. Эндору показалось, что груды тетрадей были перерыты и переставлены. Он начал разбирать их. Кто-то обыскал его комнату?