Игорь Недозор - Плацдарм

— Товарищ капитан, разрешите обратиться?

Анохин поднял глаза.

Это был командир отделения из третьего взвода — грузин Автандил Джикия. Рядом с ним стоял, о чем-то умоляюще лопоча, парень, смахивающий на негра. Кто-то из пленных.

— В чем дело, товарищ сержант? — напустив на себя строгий вид, спросил капитан.

— Вот, — виновато бросил боец, — он не дает хоронить убитых. Прямо-таки в ноги кидается.

— Ну и не надо, нам меньше работы, — буркнул Георгий. — Может, у них принято покойников бросать прямо где померли, почем знать?

— Да нет. — Солдат выглядел сконфуженным. — Он хочет, чтобы мы их взяли с собой.

Человек вновь что-то залопотал, умоляюще прижимая руки к груди, а потом подбежал к Анохину и потащил к покойникам, указывая в их сторону и что-то втолковывая капитану. Остановившись у одного из неподвижных тел, он несколько секунд внимательно смотрел на труп, а потом опустился на колени, приложил ладони к холодному лбу мертвеца и что-то пробормотал…

И покойник… зашевелился. Затем жалобно застонал, приподнялся — и ту же вновь замер, недвижим.

Стоявший рядом Джикия вздрогнул, и рука его сделала какое-то движение, как будто он хотел перекреститься.

Но капитан не испугался (или, если уж по-честному, почти не испугался). Наверное, сказывалась усталость и нервное истощение.

— И что? — хмуро спросил он. — Ты любого так можешь оживить?

Темнокожий напряженно вслушивался в его слова, но ничегошеньки не понял. Потряс головой и развел руками.

Тогда уж Анохин взял его за руку и потащил туда, где лежало тело ефрейтора Коркина.

До лекаря, наверное, дошло, чего от него хотят.

Склонившись над мертвецом, он принялся внимательно изучать характер полученных Коркиным повреждений. Дотронулся рукой до развороченной арбалетным болтом нижней челюсти. Затем поднялся на ноги и уныло развел руками. Дескать, медицина тут бессильна.

— Что же ты тут из себя Иисуса Христа корчишь?! — гневно вспыхнул капитан и повернулся к «негру» спиной, показывая, что разговор закончен.

Но местный лекарь, видимо, так не считал. Похлопав Анохина по плечу, указал на группу раненых.

— Хочешь помочь? — догадался Георгий и скептически разрешил: — Ну попробуй.

К счастью, особо серьезных увечий разведчики не получили. Легкие ожоги да царапины. Тут и йодом обойтись можно.

А вот рядового Смагина, кажется, зацепило всерьез.

Он тихо шипел сквозь зубы, не в силах раздвинуть заплывшие красные веки с начисто сгоревшими ресницами. Вся верхняя часть лица приобрела цвет, неприятно напоминающий свежеободранную тушу. Из трещин лопнувшей кожи сочилась белесая сукровица. Кажется, Макеев поторопился сказать, что тяжелых у них нет. Как бы не пришлось отправлять парня на Землю.

— Ну как? — кивнул темнокожему.

Тот скользнул легким взглядом по Смагину и кивнул. Потом присел на корточки рядом с увечным, положил ладони ему на щеки — и багряный, налитый кровью ожог начал бледнеть буквально на глазах.

Все присутствующие с открытыми ртами наблюдали за происходящим.

— Джуна Давиташвили! — только и вымолвил Анохин.

— Электросекс! — восхищенно подхватил стоявший рядом Чуб.

— Кто? — переспросил капитан.

— Электросекс, товарищ командир, — смущенно повторил боец. — Или электросенс? Ну так вроде называют тех, кто может всякую такую… ну кто, в общем, без лекарств лечит. Вроде как лечебный гипноз: человеку внушают, что он здоров, и он выздоравливает. Даже паралитиков так можно на ноги поднять, говорят.

— Что тут у вас? — полюбопытствовал незаметно подошедший Макеев.

— Да вот, цирк бесплатный, — отозвался Георгий. — Местный экстрасенс проводит сеанс исцеления руками.

— Ну-ну, — заинтересовался майор. — И успешно?

— Да вроде как отпала необходимость в нашей медицине.

— Молодец! Чуб, поставь-ка его на довольствие. И сто грамм боевых налей. Не видишь, человек умаялся.

Лекарь и впрямь выглядел нелучшим образом. Весь осунулся. Кожа из темной стала какой-то серой.

Вдруг, растолкав товарищей, вперед пробился Серегин, подсел к эскулапу и протянул ему обе руки. Тот отрицательно покачал головой, отводя мягким движением ладони солдата. Но парень настойчиво протянул их вновь, при этом указав на вполне пришедшего в себя Смагина.

Целитель еще секунду поколебался, но все же взял Артема за запястья и прикрыл глаза.

Через минуту-другую его глаза живо заблестели.

А Серегин, напротив, почти мгновенно побледнел и осунулся, по его телу несколько раз пробежала легкая судорога.