Андрей Уланов - Крест на башне

Персонаж сей, казалось, сошел прямиком с иллюстраций к детскому изданию Фенимора Купера, с той лишь разницей, что знаменитый длинный карабин заменила потертая снайперская «мосинка».

Представился он Джоном Спрегью, сопроводив эти слова привычной американской улыбкой, выглядевшей сейчас, с многочисленными щербинами на местах выбитых зубов, несколько жутковато. И добавил, что русские друзья всегда звали его просто Янки, к чему он в итоге привык — ведь он и в самом деле самый натуральный янки, и даже в самом деле из Коннектикута.

Это было занятно. Конечно, водоворот Великой Войны и последовавшей за ней Смуты заверчивал порой щепки человеческих судеб и более причудливым образом, но все же к визиту американского добровольца лично я готов не был.

Мы с ротным озадаченно переглянулись, и Игорь затребовал подробностей.

В ходе выяснения оных подробностей оказалось, что наш мистер Янки служил артиллерийским старшиной на тяжелом крейсере «Нью-Орлеан» в ту самую несчастливую ночь, когда Азиатский флот США столкнулся в Зондском проливе с крейсерской эскадрой Брока.

Кораблю мистера Янки сравнительно повезло — в ночном бою он не затонул, как это проделали два его систершипа, а «всего лишь» потерял ход. Везение закончилось на рассвете, когда над покалеченным крейсером появились самолеты с восходящим солнцем на тонких крыльях.

С этого момента началось уже личное везение нашего мистера Янки, выразившееся в том, что он с еще двумя дюжинами подобных счастливчиков оказался на палубе японского эсминца. Впрочем, везение это было относительным — в аду Палембангского лагеря Янки не раз завидовал тем, кому морская вода, зной или акульи челюсти все же подарили долгожданный покой.

Он все же выжил и даже сумел попасть в партию рабочих, отправлявшихся на квантунский завод Мицубиси. Бежал, надеясь пристать к каким-нибудь китайским повстанцам, о которых часто и помногу писали американские газеты, но попался, к удаче своей, не японцам, а русскому пограничному патрулю. Потом — Сибирь, отличавшаяся, по мнению Янки, от Палембанга лишь тем, что в Индонезии было хотя бы тепло. Смута, распахнувшая ворота лагеря военнопленных, поначалу толкнула его под синие знамена, но затем нечто, о чем мистер Янки рассказывать категорически не пожелал, заставило его стать по нашу сторону баррикад.

Мы с Игорем переглянулись снова. Овечкин чуть заметно кивнул, я пожал плечами, полез за тетрадью, и Джон Спрегью, янки из Коннектикута, обосновался в списке 2-й роты 2-го батальона 1-й десантной бригады 3-го десантно-штурмового корпуса под номером шестьдесят два.

Это было утром, а несколькими часами позже во двор бывшей усадьбы влетел пропыленный мотоциклетчик, доставивший капитану Ерофееву запечатанный приказ из штаба бригады.

Обычная, — увы, — российская история, всегда одно и то же.

Хотя согласно первоначальному плану на подготовку корпусу отводилось девятнадцать дней, из числа коих минуло пока только одиннадцать, кто-то в генштабе, очевидно, решил, что столь отборным частям вовсе незачем проводить лишнюю неделю в условиях, приближенных к курортным, и предложил на семь дней сдвинуть срок начала операции. Пусть и с соответствующими последствиями. И сумел убедить в этом Третьякова.

Не знаю, какой петух клюнул их там, наверху… возможно, в этой роли выступил Линдеман со своим корпусом, возможно… нет. И вообще, дурацкое это занятие, — гадание, да еще в условиях тотального отсутствия кофе, хоть натурального, хоть суррогатов.

Комбата больше всего волновало, что мы так и не успели получить обещанное тяжелое вооружение, впрочем, его отсутствие весьма облегчило батальону марш-бросок до Клина. В конце концов, мы ведь десант, не так ли, господа, и должны быть легки на подъем.

Предположения относительно конечной точки нашего дальнейшего маршрута выдвигались самые различные — большинство сходилось на Тамбове или Воронеже, однако назывались и Белгород, и даже Чернецовск.

Ни один из этих прогнозов, однако, не предполагал, что вечером мы все еще будем не дальше Первопрестольной. Точнее — вдоль резервной взлетной полосы Бабушкинского аэропорта в ожидании команды на погрузку.

Лететь нам предстояло вовсе не из-за избыточных запасов керосина в распоряжении главкома ВВС. Просто, как сообщил вернувшийся с совещания у комбрига капитан Ерофеев, синие авиаторы, или, по их собственному выражению, военлеты, массированным налетом в пух и прах раздолбали участок железки за Тамбовом. Восстановить движение раньше чем через три дня железнодорожники не обещают, что, по мнению высокого командования, является сроком категорически неприемлемым… вдобавок никто не может гарантировать, что господам синим не захочется повторить однажды удавшееся и, возможно, пришедшееся им по вкусу развлечение.