Михаил Логинов - Красный терминатор. Дорога как судьба

— Ага, расскажешь. Только рассказывать будешь ночью, а до этого посидишь в подвале. Сторожить же тебя будут те товарищи, об которых давеча ты стулья ломал. Ох, Федя, боюсь, не сможешь ты оттуда на ногах выйти. И еще. При мне час назад чекисты говорили, что ты контра очень опасная. Я так понял — не хотят они тебя даже арестовывать. Прицелятся, ты шелохнёшься, и конец молодцу. Они как раз сейчас тебя у казармы стерегут. Я сказал им — ты там ночуешь. Они внутрь сунуться испугались и ждут, когда ты выйдешь. Когда поймут, что тебя там нет, то расспросят солдат. Кто-нибудь твой адрес да и вспомнит. Тогда жди гостей.

— Так что же, мне со всей Чека войну вести? Или сразу в Глуховку?

— Если ты, Федя, так рассуждаешь, то придется нам с нашей дружбой закругляться. Ты не с Чека будешь воевать, а с советской властью. Если мне товарищ Судрабс покажет ордер на бумажке — такого-то гражданина арестовать, то мне придется дать ему солдат в помощь. А насчет твоего села мы вроде уже однажды обсуждали. Власть строгая пришла, от нее семейному человеку, да еще и с хозяйством, не укрыться. Нет, просто в бега податься тебе нельзя. Я умнее придумал. Пока приказа об аресте я еще не видел — ты мой подчиненный, и я имею право тебя хоть во Владивосток отправить.

— Далековато. Да я уже там и бывал, — заметил Назаров.

— Поэтому поедешь чуть поближе. В Москву. Отвезешь в Реввоенсовет специальную депешу. Подзадержишься немного в Белокаменной, а тут, надеюсь, все утрясется. Кстати, одного бойца в напарники тебе дам.

— Только не такого, как товарищ Раков.

— Не такого. Просто товарища Ракова. Ему самому надо из Монастырска драть, да поскорей.

— Тоже не тому, кому надо, морду набил?

— Он кулаками махать не горазд, зато с другим местом у него все в порядке. Имел шашни с супругой купца Щукогонова, а заодно водил амуры и с дражайшей начальника интендантской службы. Одной представлялся засекреченным комиссаром, а другой — миллионерским сынком. Вчера мужья про свои беды узнали, объединились и поклялись до этого Парижа Прохоровича добраться. Ты уж довези его до Москвы. А то убьют дурака.

— Где он?

— Во дворе дрожит. Пойдете задворками к вокзалу. Поезд отходит около девяти, так что час у вас в запасе. Я же пойду к казарме, постараюсь чекистам зубы заговорить. Чтобы они думали, что ты еще внутри.

— Спасибо, Ваня, — сказал Назаров.

— Было бы за что. Сам тебя сюда притащил, а что такое Чека, не объяснил толком. Или ты сам не понял?

— Теперь, Ваня, пенять нечего.

— Я и не пеняю. Сейчас такие приходят новости, что, может, мы скоро про товарища Судрабса с его ретивыми ребятами забудем. На Дону пошла настоящая война. Там уже не банды, а войско. С чехословаками, что едут к Тихому океану, тоже не просто. Вчера эшелон через Пензу проходил, я узнал, какие у них разговоры. Де, захотят Советы нас разоружить, скорее сами фронт здесь откроем, чем отдадим винтовки. А если откроют, то будет их от Волги до Сибири по десять человек на нашего бойца. Ну ладно, поживем — увидим.

Друзья обнялись. Да что это за жизнь такая? С фронта вернулись — отдохнуть хотели. А выходит — там враг, тут враг. И еще от своих прятаться. Эх, Лариса, когда же, когда же… Однако не стоило себя растравлять. Ведь ничего не поделаешь, бывает, что обстоятельства намного сильнее человека.

— Среди подобного помойства и будем хорониться? — товарищ Раков с брезгливой миной огибал вслед за Назаровым штабеля пропитанных креозотом шпал, с кошачьей осторожностью перешагивая через разбросанные металлические предметы непонятного ему назначения.

— Придется потерпеть, Марсель Прохорович. Всего-то ничего осталось — час какой-то. Вот! Здесь мы и устроим временный наблюдательный пункт. Возражений нет?

Штабеля шпал примыкали к сарайчику, запертому на огромный амбарный замок. Бойцы присели возле сарая на завалинку. Вокзал был рядом. Посадочный перрон прекрасно просматривался, хотя для этого следовало или выйти на проходящий рядом путь, или взобраться на шпалы.

— Аромат тут производится непотребный, — сморщился Марсель Прохорович. — Никакого благородства.

— Это точно. Но мы тот запашок сейчас перебьем, — Назаров потянулся за кисетом.

— Дозвольте обратиться, товарищ Назаров? — Раков смущенно кашлянул в кулак.

— Обращайтесь, — Федор разложил кисет на коленях и приступил к сворачиванию цигарки.

— Вы, товарищ Назаров, в житейской жизни, то есть когда не ведете героическую борьбу-с, то каково ваше мнение насчет трезвого поведения?