Андрей Круз - Ветер над островами — 2

Между тем в порт вошла и рядом с нами отшвартовалась еще одна яхта, подлиннее нашей метра на четыре, с белыми бортами и белыми же надстройками. Две пушки, стоят открыто, сзади "Гочкис" вроде того, что у нас пока в ящике лежит, а спереди другая, побольше, накрытая брезентом. Еще экипаж удивил многочисленностью, все сейчас толпились на палубе, слушая, как им что-то говорит невысокий сухощавый мужик с черной повязкой на глазу, который явно раздавал последние ценные указания перед тем, как команда рванет по кабакам.

— А, Исайя Одноглазый и "Молот Судьбы", — сказал подошедший сзади брат Иоанн. — Наследственный приватир, можно сказать, только ловлей пиратов и занимается. Таких как он больше и нет, наверное. "Мститель" еще был, ваш механик с ним ходил, но это давно, а вот Исайя уже лет пятнадцать в деле, и отец его этим же занимался.

— Что-то личное или профессия?

— Семья у отца Исайи погибла, у него личное было. А у сына уже профессия, не жизнь зарабатывает.

— Хорошо зарабатывает?

— Неплохо, — усмехнулся брат Иоанн. — Жить можно. Он, кстати, здесь, в Благовещенске, неплохой дом купил, а на двух отбитых шхунах его приказчики ходят, товар возят. Ты ведь, поди, главное забыл: важно не то, как Церковь платит за уничтоженных пиратов, а то, что захваченные суда переходят захватившему. А у Исайи и вся ватага в доле, вроде как кооператив. Кстати, — добавил он, — мы здесь закончили. Бери своего шкипера и пошли к нам, будем оформлять приватирское удостоверение, ну и вымпел получишь.

— Судно требованиям отвечает? — уточнил я.

— Вполне. Кстати, завтра тебе кое-какое добро подвезут, будь готов принять и освоить.

— Что за добро?

— Увидишь. Ты когда-нибудь с дыхательным аппаратом нырял?

— Приходилось, не раз.

— Вот и получишь пару таких. Могут пригодиться в будущем.

Вернулись мы в тот день с Игнатием на яхту часов в шесть, с подписанным патентом, извещавшим, что отныне мы являемся законно приватирским судном и выполняем задачи, порученные нам церковью и властями, и свернутым шелковым вымпелом — белым, с синим христианским крестом, точно таким же, какой развевался на мачте "Молота Судьбы". Подняли его с гиканьем и свистом, а не будь мы в порту, так и стрельбу в небо устроили бы.

На следующее утро на ломовой телеге подвезли разобранную пушку и только сейчас я ее, наконец, нормально рассмотрел. Тоже ничего неизвестного, что-то подобное я, насколько помню, видел в артиллерийском музее в Финляндии, трехдюймовая горная пушка, переделанная в морскую, на поворотной тумбе, с простеньким оптическим прицелом, установленным не на самой пушке, а на станине. Нет, не совсем уж такая, отличий много, но принцип, так сказать, соблюден.

К пушке, к радости моей невероятной, прилагалось вполне полноценное наставление по стрельбе и обслуживанию. Наставление изобиловало таблицами и схемами и выглядело так, будто напечатано оно было "Воениздатом" годах так… в советских, примерно, и выглядело стандартно для тех времен — серая картонная обложка, матерчатый корешок. Но зато в нем было предусмотрено, похоже, все, вплоть до методов "ловли цели" с качающейся палубы. Из него же я узнал, что пушка эта калибром в восемьдесят миллиметров, стреляет осколочно-фугасными и зажигательными гранатами на дистанцию аж до четырех километров. При этом граната летит со скоростью триста девяносто метров в секунду, то есть довольно медленно и по очень крутой траектории. Ну да, все хорошо сразу не бывает, пушка мощнее, но попадать из нее будет как бы даже не труднее чем из "гочкиса". Правда, и результат от восьмидесятимиллиметрового снаряда весом в семь килограмм должен быть куда более впечатляющим, чем от легкого снаряда из "гочкиса". Имелась и картечь, что для абордажа было совсем не лишним.

Заряжание было раздельным, сперва в казенник заталкивался снаряд, а уже затем гильза, в которую предварительно закидывалось несколько плоских картузов пороха. На пяти картузах скорость снаряда была максимальной, а с одним картузом можно было стрелять как из мортиры, таблицы стрельбы в наставлении были на все, знай себе учи. Ну и еще гильзы можно было использовать многократно, только меняй капсюли и загружай новые заряды.

Пушка самым подлым разлучила меня с невестой. Аглаю одолевали планы на отпуск, а я засел за выучивание наставления наизусть и за изучение матчасти, попутно заставляя учить то же самое личный состав. В результате компанию Аглае составляла все больше Вера, а я сидел рядом с пушкой, листал книгу, бубнил под нос цифры, стараясь их запомнить, и походил, наверное, на помешанного.