Владимир Брайт: Москва никогда

– Москва никогда, никогда, никогда, никогда не сдается врагу… – напевала, кружась по комнате, девушка в легком ситцевом платье. Допотопный проигрыватель с пластинкой – сборником романсов времен Второй мировой войны иногда заедал, повторяя одни и те же слова по несколько раз подряд, но это ее ничуть не смущало. Как ни в чем не бывало девушка продолжала медленный вальс.

Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь помутневшее от времени стекло старой дачи, подсвечивали невесомую пыль, мягко оседающую на пол. Ласковое июньское утро врывалось в комнату звонким щебетанием птиц, пряными запахами свежескошенной травы и затухающим эхом перестука колес пригородной электрички.

Мир был большим, простым и прекрасным. Таким, каким видится ребенку в неполные пять лет. Яркая картина, навсегда врезавшаяся в память, запечатлела счастливый момент детства. Тот самый, когда отец с матерью еще были живы, а Москва, как и положено столице великой страны, «никогда не сдавалась врагу».

Тогда я был еще слишком мал, чтобы осознать – это лучший день в моей жизни. Когда вырос и понял – было уже поздно. Даже не столько из-за того, что прошлого не вернуть, а потому что в старинном романсе не хватало нескольких жизненно важных строк…

Позывной «Ветер-два»

18.54 по восточноевропейскому времени

Штурм Москвы начнется через 7 часов

Покинул пределы укрепленного периметра – считай, выплыл в океан, кишащий акулами. Не успеешь оглянуться – сожрут с потрохами и не подавятся. Не поможет ни многолетняя выучка, ни слаженная команда, ни два бронированных джипа с крупнокалиберными пулеметами на турелях. Тупо задавят количеством, как не раз бывало в самом начале, когда вооруженные до зубов гарнизоны сметались лавиной кадавров за считаные минуты. В буквальном смысле слова выкашивались под самый корень, не оставляя после себя ничего, кроме беспорядочно разбросанного оружия и раскуроченной техники.

У ненормальных ученых хватило ума сотворить чудовищных монстров. К сожалению, позаботиться о том, чтобы они не вырвались на свободу, оказалось невыполнимой задачей для их размягченных мозгов. И теперь нам приходится разгребать это дерьмо. Точнее, пытаться выжить. Не ради великой цели, скорее по привычке. Для солдата война – обычное состояние. Жаль, что в нашей не может быть победителя. Мы давным-давно проиграли и теперь отчаянно цепляемся за надежду.

Которой уже нет…

– «Ветер-два», что у тебя?

– «Ветер-один», все нормально, – для весельчака Роя мир – одна большая игра, где враги – пластиковые фигурки в перекрестье прицела.

Рой – сокращение от «Пчелиного роя». На редкость подходящее прозвище для пулеметчика, чье крупнокалиберное «жало» калибра 12.7 мм способно основательно проредить волну наступающих кадов [3].

Наши имена, как и многое другое, остались в прошлой жизни. Той самой, где одиннадцать миллиардов человек еще не сожраны проклятыми тварями, а остатки выживших не влачат жалкое существование, надеясь непонятно на что.

Рой – это шлем, солнцезащитные очки, загорелое, обветренное лицо и белозубая улыбка на пол-лица. Ни дать ни взять – рубаха парень, лихо управляющийся с пулеметной турелью на крыше бронированного джипа. Ноги на специальной платформе в салоне машины, корпус снаружи. Отличное обозрение плюс непрерывная «вентиляция». Отсюда и позывной «Ветер».

– Следи за дорогой, здесь не бывает «нормально».

– Я…

– Это приказ.

– Понял, – когда речь заходит о деле, он становится серьезным.

– Мальчишка, до сих пор не наигравшийся в войну! – в отличие от большинства из нас, Герцогиня реально смотрит на мир. Медики вообще серьезный народ. Военные – тем более.

– Думаешь, это… – закончить не удалось. Последовало предупреждение: «Ветер-один, движение на три часа справа!»

– Якудза, три часа справа!

– Уже вижу.

Спутники на орбитах, мощная оптика, неплохое вооружение и наличие военной техники позволили нам сохранить остатки цивилизации. Что будет через пять, десять, пятнадцать лет, когда иссякнут запасы, не знает никто. А если и знает, предпочитает не распространятся на этот счет. Бесполезно строить планы на будущее, когда в настоящем явный переизбыток проблем.

– Расстояние до цели?

– Полтора километра.

– Они не полезут на нас в чистом поле.

– Толстожопая пчелиная матка ты правда так думаешь? – Якудза, пулеметчик первой машины, любит подначивать Роя, и тот отвечает ему тем же.