Дмитрий Казаков - Сын зари

Очередной глюк?

Он зажмурился, даже поднял руку и ущипнул себя за предплечье, но это не помогло — девушка не исчезла. Мысли взвихрились в голове. Как она сюда попала, отчего забрела в церковь и ведет себя так же, как и остальные, и в его сторону не глядит? И почему он этого не «вспомнил»?

— Нет, нет… — прошептал Кирилл. — Хватит… я не хочу.

Если он поверит в то, что его видения истинны, начнет во всем доверять только им, не сойдет ли он с ума, не станет ли рабом этой странной, непонятно откуда взявшейся способности?

Конвоиры поняли слова узника по-своему: его подхватили и вытащили наружу.

Тут ноги все же не выдержали, подломились, и бывшего журналиста уложили прямо на землю. Из тьмы появился отец Павел, скомандовал что-то. Перед глазами Кирилла замелькали листья, переплетения ветвей.

На какое-то время он отключился, поскольку не помнил, как оказался в «камере», и откуда взялся Вартан.

— Э, совсэм эго замучили, вай, — бормотал тюремщик, запирая замок.

— Да только в церковь сводили и обратно, — оправдывался кто-то из конвойных. — Днем ему вот здорово досталось, но так то парни из личной охраны Дериева…

Голоса их удалялись, становились тише.

«Это и в самом деле была Дина, или мне померещилось? — подумал Кирилл. — Неужели я начинаю сходить с ума? Или свихнулся давно, с того момента, как вылез из машины на Казанском шоссе?»

Тогда всё, что вокруг — изощренный бред, порождение больного мозга.

Кирилл сумел сесть, нащупал стакан с водой, стоявший на обычном месте — у самой решетки. Сделал несколько глотков и едва не выронил пластиковую посудину — мышцы предплечья свело судорогой.

— Вот черт… — прохрипел Кирилл, пытаясь с ней справиться.

Сделать это удалось, но пришла слабость, и вот ее одолеть он не смог: провалился в беспамятство.

Когда очнулся, Кирилл понял, что вокруг темно. Был слышен храп кого-то из соседей. Кирилл с трудом сел и попытался сосчитать, сколько дней он находится на этом «курорте»… По всему выходило, что с момента нападения на Яблоневой прошло четверо суток.

Интересно, что все это время делали Серега, Федор, остальные?

Может, они собираются освободить его?..

Но надежда вспыхнула и погасла, как залитый водой факел — слишком неравны силы. С одной стороны несколько человек, а с другой десятки бойцов и вся мощь коммуны…

— Э, ты нэ спыш? — рядом с решеткой бесшумно, как привидение, объявился Вартан.

— Нет.

— Хочэш, я дам тэбэ эды?

— Не надо, — Кирилл помотал головой. — Ты принес присягу майору Дериеву и верно служи ему, ведь сказал Иисус: невозможно человеку сесть на двух коней, натянуть два лука, и невозможно рабу служить двум господам: или он будет почитать одного, а другому он будет грубить.

Нечто похожее содержалось и в канонической Библии, но ту цитату Кирилл не помнил, и воспользовался апокрифом.

— А я нэ хачу ему служит, вай! — воскликнул Вартан. — Тэбэ хачу!

— Не мне, а Первому Свету, частью которого мы все являемся.

— Да, да! — горячо зашептал тюремщик. — Ты расскажеш мнэ? Тут эщэ моя жэнщына прышла, она хотэла тэбя послушат, и одын из парнэй, что в наружной охранэ. Я позову?

— Зови, — сказал Кирилл.

Похоже, порядки в коммуне изменились: раньше никому не позволялось выходить из «казарм» ночью, теперь же для проверенных людей, похоже, делаются исключения.

Хотя ничего странного — народу все больше, и контролировать всех труднее.

Вартан ушел, но вернулся довольно быстро, привел маленькую, закутанную в платок женщину и крепкого парня, вооруженного не «Калашом», а охотничьей двустволкой. Автоматического оружия у майора на всех не хватало.

— Мы слушаэм, — сказал тюремщик, усевшись на пол около самой решетки. — О чэм ты расскажэш?

— Во имя Отца, Единственного и Несотворенного, о чем бы я ни говорил, это будет знанием, а тот, кто обретет истолкование моих слов, не вкусит смерти… Пусть тот, кто ищет, не перестает искать до тех пор, пока не найдет, и когда он найдет, он будет потрясен, и если он потрясен, он будет царствовать надо всем.

«Евангелие от Фомы», одна из кумранских рукописей.

Кириллу было немного стыдно, что он будет обманывать этих людей, пытаться убедить их в истинности того, во что ни капли не верит сам, но ведь работа журналиста, рекламщика, режиссера, да много кого как раз и состоит в том, чтобы как можно лучше выполнить эту задачу.

В первые минуты он говорил медленно, с трудом — давно не проводил бесед, да и обстановка была необычной, но затем разошелся, и стало легче. Кирилл забыл о страданиях и боли, сопровождавших каждое движение, о дремлющих где-то в глубине сознания жутких видениях.