Дмитрий Казаков - Сын зари

— Слушайте меня! — воскликнул Дериев, подняв руку.

Наступила тишина, охранники, стоявшие со всех сторон, злобно впились взглядами в толпу, выискивая того, кто осмелится нарушить приказ — откроет рот или иным образом помешает речи майора.

— Мы вместе работаем на благо коммуны, на возрождение цивилизации, — продолжил Дериев. — Наша задача — восстановить нормальную жизнь в родном городе. Для этого нужны порядок и дисциплина.

Его выступление Кирилл мог пересказать, еще не выслушав — он сам писал нечто подобное, когда окончил университет и подрабатывал спичрайтером сразу у двух охотников до депутатского кресла. Избитые фразы, общие места, банальности, пересыпанные бесконечными «вот так-то», и всё только для того, чтобы оболванить тех, кто вынужден слушать.

Интересно было лишь то, что говорить Дериев не умел, хотя пыжился изо всех сил.

Он сотрясал воздух фразами, рубил его ладонью, свирепо нагибал голову и напоминал барана, увидевшего новые ворота.

— Так что терпите и работайте, — сказал майор в завершение. — А теперь — разойтись.

Новый взмах руки — и бригадиры повели подопечных в стороны.

— И к чему это было? — задумчиво протянул Аркадий Петрович, когда стало ясно, что запрет на разговоры перестал действовать. — Неужели он верит, что от его речей кому-то будет легче?

— Любая власть нуждается в манифестациях, в том, чтобы порождать веру в себя, — сказал Кирилл. — Одного насилия мало. Чтобы удержать народ в подчинении, нужны еще слова и пусть небольшой, нечасто пускаемый в ход, но все же — сладкий пряник.

— А к бабам так и не пустили, — грустно вздохнул Саша.

На ужин к еде им выдали по бутылке водки на двоих — вроде бы немного, но захмелевших после такой дозы оказалось достаточно. Кое-кто принялся петь, начались разговоры из разряда «Ты меня уважаешь?» и, наконец, охране пришлось вмешаться, чтобы предотвратить драку.

Кирилл лишь отхлебнул спиртного, остатки отдал товарищам по десятку и оказался одним из немногих, кто следующим утром встал без похмелья. Но это его вовсе не обрадовало, как и то, что на этот раз не увидел никаких кошмаров — вновь заснул мгновенно и не смог понаблюдать за охранниками. А ведь собирался.

— Что они нам дали такое? — Саша морщился и ощупывал перекошенную физиономию. — Раньше я бутылку в одно жало — и ничего. А тут какие-то жалкие граммов триста, и башка раскалывается.

— А меня, кажется, сейчас вырвет, — слабым голосом сообщил Аркадий Петрович.

Кирилл подумал, что водка, неведомо сколько лет проведшая в бутылках, хоть не испортилась и не потеряла крепость, могла стать ядовитой, но говорить ничего не стал. От слов никому лучше не станет, а самому умному могут и в бубен настучать — эту истину он постиг еще в детском доме.

Завтрак одолели считанные единицы, но тушенку все остальные попрятали — похмелье является и исчезает, а есть хочется каждый день.

Работали довольно вяло, но бригадир почти не орал и не раздавал зуботычин. То ли понимал, что подгонять людей, находящихся в таком состоянии, бесполезно, то ли сам вчера перебрал и был не в форме.

В «обеденный» перерыв привели новенького — долговязого и белобрысого, с клочковатой бородкой цвета спелой ржи.

— Э, привет, — сказал он, когда сопровождавший его охранник ушел.

— Привет, — отозвался Саша. — Откуда будешь?

— Из Печер я, — ответил белобрысый, ошеломленно моргая. — Егором зовут… Из группы Толика.

— Теперь ты из коммуны майора Дериева, — усмехнулся Саша. — Что, бойцы наши тебя поймали?

Ответить новенький не успел: завопил Саленко, и пришлось браться за работу.

Как следует познакомились с Егором уже вечером, после ужина, когда жара немного спала, и на небе объявились облака. Выяснилось, что он бывший бизнесмен, жил в коттедже на улице Нижнепечерской, а в руки одному из патрулей угодил, отправившись к реке за рыбой.

— Раньше эту речку Срачкой звали, — говорил он, почесывая затылок. — Теперь туда удочку закидываешь, и плотва сама на крючок лезет — вот чудеса… А жена и дети у меня пропали. В то утро она их к аллергологу повезла, на Ильинку, и вот… А ваши как на меня накинутся!

Егор переходил от темы к теме внезапно, видно было, что он так и не оправился до конца от шока, испытанного девять дней назад.

— Ничего, есть шанс, что ваши родные живы, — сказал Аркадий Петрович.

При слове «родные» Кирилл вспомнил Машеньку, улыбку на ее личике, то, как она шепчет «папа» и прижимается к нему.