Дмитрий Казаков - Сын зари

— Да, осталось еще кое-что, — сказал Кирилл, поворачиваясь. — Иди сюда.

Реплика относилась к Стасу, который так и сидел, забившись в угол и тиская автомат.

— Я, всссы? — спросил он, стремительно краснея и белея вновь.

— Да, ты. Ты привел меня сюда, чтобы погубить, и у тебя еще есть шанс преуспеть.

Предатель вздрогнул, засучил ногами, словно пытаясь уползти в глубь стенки. Серега нахмурился, на лицах его бойцов появился гнев — они до сего момента не знали, какую роль сыграл Стас во всем этом спектакле.

— Ну же, — подбодрил Кирилл. — Давай, стреляй! Сможешь ли ты убить меня своими руками, а не чужими?

Он заметил, как пошевелился Степан, как сдвинулся с места Аркаша, и понял, что оба готовы, в случае чего, броситься вперед, прикрыть Сына зари собственным телом, как и положено федайкинам. Только бы они не поторопились, не влезли зря, позволили событиям течь своим чередом!

Кирилл видел этот момент, но не исключал, что есть варианты, ускользнувшие от его взора.

— Я, всссыы… — Стас, похоже, на миг задумался, не уйти ли в глухую несознанку. — Ты знал?

— Конечно. — И Кирилл повторил слова, однажды произнесенные им для Дины: — Я — сеть в океане времени, что можно забросить и в будущее, и в былое, я — разделяющая их, движущаяся преграда, которой не избегнет ни одна вероятность, и поэтому для меня то, что будет, равно тому, что уже произошло.

— Я… нет… — предатель сглотнул и неожиданно заплакал, сотрясаясь всем телом, как огромный ребенок.

Серега сморщился, сплюнул на пол.

— Я хотел, чтобы лучше… Думал, что Сын зари должен быть другим, всссыы… — лепетал Стас. — Нельзя ему быть таким, как мы… Если погубить, всссы, то вера останется, станет даже крепче…

— Да, кое-кто из моих предшественников погиб жуткой смертью, — сказал Кирилл. — Иисус был распят на кресте, Мани уморили голодом, Сеида Али-Мохаммеда, объявившего себя Вратами Веры, расстреляли, но мне еще жить и жить, во имя Отца, Единственного и Несотворенного.

— Да, да! Во имя Отца, Единственного и Несотворенного, простите меня! — проговорил предатель. Голос его окреп, а руки задвигались, разворачивая автомат так, чтобы дуло смотрело в лицо.

— Эй, что ты делаешь? — осведомился Серега.

Стас дернул за спусковой крючок.

Автомат дрогнул, со звоном покатились гильзы, брызнула кровь предателя, и тело его мягко упало набок.

— Этому суждено было случиться, и радуйтесь, что оно случилось именно так! — Кирилл повысил голос. — Иные пути будущего, от которых он спас нас всех, были страшнее.

Все прошло так, как он и планировал: майор попал в ловушку и погиб, отряд его разгромлен, коммуна обезглавлена, а предатель покончил с собой. Но радости или даже просто облегчения бывший журналист не чувствовал.

Было лишь мерзкое ощущение, что он победил в драке благодаря подлости.

— Сын зари, и вправду, я уверовал… — Донеслось из-за спины.

Кирилл не глядя мог сказать, что кто-то из пленников повалился на колени, а другие стоят прямо только из гордости.

Эти люди ему еще пригодятся, кое-кто потом, другие сейчас.

— Стаса похоронить по обряду после ночного бдения. Он совершил то, на что мало кто сумел бы отважиться, и теперь нуждается в нашей помощи, — сказал Кирилл и сам поразился, как скрипуче и слабо звучит его голос — словно из тела вытянули все силы. — Остальных тоже — в одной могиле. Я сам проведу ночь над ними.

Кирилл мог заглянуть в будущее, попытаться узнать, что будут рассказывать об этом эпизоде через полвека, в кого превратят Стаса, сколько наврут о нем самом и Дериеве. Но он не хотел пользоваться этим «даром», не желал тащить на себе груз, который дает точное знание о грядущем.

А еще он мог представить, что за байки пойдут о схватке в «Этажах»: люди любят врать, но что самое забавное, они приукрашивают и присочиняют по одним и тем же шаблонам.

— А этих… — Кирилл повернулся к пленникам. — Всех, кроме раненых, отпустить. Немедленно.

— Как же… — попытался возразить Серега, но глянул на посланника и осекся.

Махнул рукой, и бойцы из его отряда принялись развязывать узлы, которые сами же затягивали не так давно. Носатый брюнет, морщась, растер занемевшие запястья и, поймав взгляд Кирилла, твердо сказал:

— Не знаю, тот ли ты, кем тебя считают, но я это запомню… Пошли.

— Я не хочу возвращаться! — воскликнул тот из майорских вояк, что упал на колени. — Хочу остаться!

— Пусть остается, — сказал Кирилл.

Брюнет повел соратников вниз по эскалатору, стихли их шаги.