Сурен Цормудян - Волчья стая

— Что? — удивился Гильмири. — Ну-ка, давай на громкую.

— …да, пытаются зайти нам в тыл.

— Не упускайте их из виду.

— Следим, капитан.

— Но будьте осторожны. В том здании теперь их снайпер.

— Да. Мы в курсе…

— Это еще кто? — Лейтенант внимательно слушал переговоры и взялся за мониторы, меняя ракурсы и масштаб. — Уж не тот ли отряд, что был заброшен командованием до начала операции? Вот! Есть шесть меток класса «свой»! Это наш спецназ.

— Я же говорила, что система «свой — чужой» работает штатно, — кивнула капрал.

— Так. Это хорошо. Выходит, они должны знать о машине. Это ведь боевое охранение установки, так?

— Вам лучше знать, лейтенант.

— Ладно. — Он переключил свое переговорное устройство на внешнюю связь и настроил на частоту, которой пользовались люди внизу. — Внимание. Говорит «Громовержец». Код эй-ти-три-два-два-пять. Как меня слышно?

— Слышно удовлетворительно. Я «Бора Биляль». Рады вам, «Громовержец». Где вы? Прием.

— Кто нас слышит? Прием.

— По нашим данным, средств радиоперехвата у дикарей нет. Никто не знает нашего языка. Говорите. Прием.

— Вас понял, «Бора Биляль». Мы находимся над вами. Уточните статус установки «Панцирь».

— Связь с ней потеряна. Из нашего радиоперехвата переговоров дикарей мы поняли, что три наших человека, обслуживавших установку, попали в ловушку. Сама машина пока не обнаружена, но видели много следов. Подозреваем, что она курсирует по этому городу. Можно не сомневаться, что она захвачена противником. Мы не можем выяснить, каким именно. Дикари, атаковавшие конвой, понятия не имеют, где она. Подозреваем, что здесь действуют специалисты другой корпорации. Как поняли меня? Прием.

— Другая корпорация, — нервно проговорил Гильмири, вытирая вспотевшие ладони о форменную рубашку. — А вот это уже очень и очень плохо. Тогда человек, за которым мы гонялись, вполне может быть специалистом, без него машина не активна. Вот почему он так ловко от нас прячется. Вот почему дикари так умело рассредоточились и замаскировали свою бронетехнику. У них есть военные советники из какого-то Оазиса.

Он гневно дернул головой, проклиная работу разведки родной корпорации, так глупо проморгавшей конкурентов.

— Гроза мешает устойчивой связи, — заговорил он вновь. — Старайтесь изъясняться короче, «Бора Биляль». Я понял, что контроль за машиной утерян. Надеюсь, вы понимаете, что она опасна? Прием.

— Так точно. Нашим поискам мешает отряд дикарей. Они уничтожили группу наших наблюдателей. Сейчас наши движения сковывает вражеский снайпер. Как поняли? Прием.

— Понял хорошо. Наведите меня на снайпера. Но имейте в виду, что в Чертогах много помех для наших сенсоров. Нам нужна точная наводка. Как поняли меня, прием?

— Вас понял. Нужна точная наводка. Есть лазерный целеуказатель. Как поняли? Прием.

— Вас понял. Лазерный целеуказатель годится. Прием.

— Хорошо. Сейчас мы наведем маркер цели на здание, где находится снайпер. Очень рассчитываем на вашу помощь. Прием…

Воздушный пират больше не давал о себе знать. Не сыпались с неба выстрелы. Возможно, враг потерял интерес к одиночной цели или решил, что поразил ее вместе с квадроциклом. А это, в свою очередь, могло означать, что вокруг полно аномалий, которые его маскируют! Черт возьми, это все равно что спасаться от хищного зверя на минном поле!

Соловей присел у поваленного дерева, стараясь унять расшалившийся мотор. Одышка замучила. Сердце казалось гроздью детонирующих толовых шашек.

— Я, вашу мамашу, чертовски стар уже для всего этого дерьма, — бормотал он себе под нос. — И потому сильно зол, что приходится бегать тут, как рекруту на КМБ. [9] КМБ — курс молодого бойца. (Прим. авт.). И это делает участь вашей задницы еще более печальной, сучата. Я давно хотел поквитаться с вами. — Он сделал глубокий вдох, высморкался и добавил: — Пидоры.

Бравада приятна. Но, сидя у трухлявого бревна, войну не выиграешь. Жаль, что перед началом Великой Смуты все военные, включая отца, плохо понимали, каким трухлявым бревном было их высшее руководство. Хотя нет. Понимали. Но понимание это было какое-то кухонное. Именно дома на кухне он услышал от отца фразу, запавшую в память на всю жизнь: «Наша страна зашла в такой тупик, что спасти ее сможет только Адольф Виссарионович Пиночет». Сказал он это за завтраком, прослушав последние новости по радио, и пошел на службу. А маленький Олег отправился в школу. А потом были какие-то известия об эпидемии. Дальше — некая резолюция ООН. Затем народные волнения, которые были поддержаны иностранными бомбардировщиками. Вроде так. В памяти все путалось. Хорошо запомнились слова отца и еще цветочный горшок, который маленький Олег запульнул в голову учительнице за высказывание: «От нашей генетической дикости могут спасти только западные войска». И разумеется, он помнил разорванных в лоскуты стариков, женщин и детей после налета «ганшипа». Генетическая дикость лечилась цивилизованными людьми именно так. И во всем мире.