Владимир Ильин - Последняя дверь последнего вагона

Я оглядываюсь на Иру.

— Спасибо, Саша, — говорит она, пристально глядя на меня своими серыми, мышиными глазенками

Потом нехотя интересуется:

— А ты правда болел?

— Ага, — с чистым сердцем вру я.

— А чем?

Какие же они дотошные, эти существа в юбках!

— Геморроем легких, — небрежно сообщаю я. — И этим… остеохондрозом желудка!..

— Врешь! — расплывается в недоверчивой улыбке Ирка.

— Не хочешь — не верь, — пожимаю плечами я. И хвастаюсь, войдя в роль: — Мне одних уколов больше сотни сделали!..

— А в какой больнице ты лежал?

О господи! Вот кому — прямая дорога в «раскрутчики». Такая выжмет признание из любого допрашиваемого!..

Иногда хорошо быть маленьким. В той же ситуации, если бы мы были взрослыми, мне обязательно потребовалось бы поддерживать светский разговор. То есть врать, юлить, притворяться, говорить отвратительные шаблонные фразы…

А сейчас можно воспользоваться тем, что никаких норм этикета для детей не существует.

И я просто-напросто спасаюсь бегством от Кеворковой.

Через несколько часов после стычки с Борькой выясняется, что он затаил в душе обиду на меня и не прочь отомстить. Конечно, по-своему, по-детски, но месть эта заканчивается летальным исходом. Хорошо еще, что не для людей…

Обед уже подходит к концу, как вдруг этот юный мститель, проходя мимо, выхватывает у меня из-под носа стакан с компотом и с мерзкими ужимками принимается пятиться к выходу: мол, попробуй, отними! Нервы мои после событий последних месяцев, видно, стали совсем никудышными: вместо того чтобы разоружить хулигана спокойным, холодным презрением, я вскакиваю и бросаюсь в погоню за ним.

Не обращая внимания на окрики воспитательницы, мы выбегаем из столовой, и в холле, где устроен так называемый «уголок природы», я настигаю своего обидчика и хватаю его за рукав. Однако резким движением он вырывается — и одним махом опрокидывает стакан над ближайшим аквариумом, где мечутся золотистые и ярко-оранжевые рыбки.

Борька заливается довольным смехом и отплясывает танец победителя с пустым стаканом в руке. Но мне не смешно. Вода в.аквариуме мгновенно темнеет, словно туда вылили не клюквенный компот, а чернила. И в ту же секунду рыбки переворачиваются кверху брюхом и всплывают на поверхность, как разноцветные елочные игрушки. Все до единой…

— Посмотри, что ты наделал! — увещеваю я Борьку, указывая на рыбок. — Ты же убил их, засранец!..

Тут из столовой вылетает Виктория, и начинается правосудие.

Мне как отчасти пострадавшему попадает условно. В виде обещания пожаловаться матери. Наказание для Борьки более сурово (и справедливо). Во-первых, его ставят в угол на все оставшееся время до прихода родителей, и ни сончаса, ни прогулки ему сегодня не светит. А во-вторых, Виктория обещает потребовать от Савельевых-старших компенсации за ущерб, причиненный их балбесом живому уголку…

Слушая краем уха сердитое вещание воспитательницы и обиженное хлюпанье носом Борьки (оказывается, этот преступник тоже умеет плакать!), я созерцаю мертвых рыбок и пытаюсь взять в толк, каким образом сладкая фруктовая жидкость могла мгновенно покончить с живностью аквариума.

Надо будет как-нибудь полистать справочник по биологии, решаю я.

Но вот и сончас.

Виктория Анатольевна и Анна Жановна плотно прикрывают двери спальни, и вскоре снаружи через приоткрытое окно в спальню доносятся их отдаленные голоса. Видимо, сидят на скамейке в тени высокого тополя.

С противоположного конца здания, где расположена кухня, доносится приглушенное журчание воды — кухонный автомат убирает столы и моет посуду.

Некоторое время дети вокруг меня балуются, но потом усталость и сытый желудок дают о себе знать, и постепенно в спальне воцаряется размеренное сопение.

Сончас.

Отвернувшись к стене (моя кровать стоит в дальнем углу от входной двери), я не могу, да и не стараюсь заснуть.

Перед глазами возникает мужчина, который спешил на отходящий автобус. Потом — лица «взрослых детей», которых я видел в Доме. Аня Цвылева, Андрей Горовой, бригадир Чухломин, Бельтюков… Интересно, как бы они вели себя, если бы им сказали правду — всю правду, ничего не скрывая и не приукрашивая? Считали бы они себя тогда жертвами или благодарили бы судьбу за то, что их сознание не подчинилось импульсу «реинкарнатора», отказавшись вернуться в небытие?..

Неожиданно облака, неспешно плывшие в окне над крышами соседних зданий, ускоряют свой бег и мелькают стремительными, размазанными от скорости пятнами. Где-то я уже видел подобное. А, так это же стандартный киноэффект, частенько используемый режиссерами для показа неудержимого бега времени. Утро, день, вечер, ночь сменяют друг друга с такой скоростью, что сознание не успевает уследить за этим мельканием, и в душе нарастает отчаяние, потому что ты осознаешь, что вся жизнь твоя проносится, как эти изодранные в клочья облака над городом, и хотя картинка имеет лишь четыре повторяющихся фазы, но каждая из них неповторима и безвозвратна, как твое жалкое существование…