Сергей Калашников: Снайпер. Дара (СИ)

— Чего тебе? — голос громкий, чтобы перекричать музыку.

— Я насчет работы, — твердо и вежливо ответила Дара.

— Утром приходи, нашла время! Только напрасно, нет вакансий.

— Но в вашей рекламе в сети…

— Глухая? Я сказала, приходи утром!

Дверь захлопнулась.

Краем глаза заметила, как большая компания молодежи собирается уходить и внутри вспыхнула надежда ухватить что-то из объедков. С безразличным видом пробралась к ребятам, которые так увлеченно болтали о какой-то новой системе отбора опытных образцов чего-то там, что никого вокруг не замечали. Неприметным движением запихала в карман половинку гамбургера, почти нетронутый пакет с картошкой и, прихватив заодно наполовину недопитый большой стакан лимонада, поспешила за компанией к выходу. Ей повезло — никто не обратил внимания, а то, насколько она поняла, желающих до объедков хватало.

Спустившись по маленькому эскалатору возле набережной, Дара нашла более-менее безлюдное место, пройдясь вдоль улицы. Опершись о парапет, она медленно насладилась своей добычей, стараясь жевать подольше и запивать маленькими глотками лимонада. К сожалению, еда все равно кончилась слишком быстро. Казалось, что могла бы съесть еще раз в десять больше. Однако скоро ощутила себя вполне довольной и сытой. Даже спать захотелось, а вот с этим точно проблемы. Найти ночлег в центре северной столицы в три часа ночи — это еще надо очень постараться.

Просто так где-то на скамейке не прикорнешь — слишком много вокруг полицейских, хоть они и стараются держаться в тени, да видеонаблюдение повсюду — и замаскировано так, что порой, как ни старайся, не обнаружишь.

Поэтому скамейки в парках отменялись. На вокзал просто так не пройдешь, пропуски всякие, досмотр, не вариант, одним словом. А спать, как назло Даре хотелось все сильнее.

Нашла, конечно, и довольно быстро. Уходя дальше по набережной от шума Невского проспекта, девушка лениво приглядывалась к припаркованным катерам и лодкам у многочисленных причалов. Одна и стала местом ночлега. Удостоверившись, что никто в округе ею не интересуется, а в катерке никого нет, Дара залезла под брезент, где оказались навалены мешки с чем-то мягким, да сразу и уснула.

Разбудил её шум мотора и какой-то рывок, отчего девушка едва не свалилась с мешков. Просыпалась мучительно — все тело затекло, глаза не желали открываться, хотя и выспалась, да что там — продрыхла неизвестно сколько. Выглянув из-под брезента, зажмурилась от солнечного света, значит, уже не меньше восьми утра. Вот попала, а ведь она точно помнила, что поставила будильник в визорах на шесть утра.

— Эй ты, — раздался совсем рядом грубый мужской окрик. И не успела горе-пассажирка ничего предпринять, как брезент с нее был бесцеремонно содран.

Обладатель резкого голоса — парень лет двадцати пяти в свитере и джинсах, смотрел растерянно и зло. Глаза слегка припухли, вечер, значит, прошел у него весело, а волосы лохматились в художественном беспорядке.

Глядя исподлобья на Дару тяжелым взглядом, парень угрюмо сидел в пол-оборота у штурвала, потом вдруг медленно набрал в грудь воздух, так же медленно выдохнул и потер лицо ладонями. После чего снова уставился на замершую на мешках девицу, но уже как-то устало-обреченно. Катер мягко качался на волнах.

— Та-ак, — похлопав себя по карманам, он вытащил мятую пачку, вытряхнул из нее сигарету и жадно закурил, щелкнув зажигалкой, — ты кто такая?

— Никто, — называть свое имя не хотелось раньше времени, — я не нарочно, просто… негде переночевать было…

— Переночевала? — холодно осведомился он. И так как девушка молчала, закончил: — Ну и вали теперь, куда хочешь, пока я добрый.

Она в изумлении огляделась. Мутные воды канала совершенно не располагали к плаванию, как и каменные бордюры, до которых уже не близко, на полметра поднимаются над уровнем воды — не заберешься. И отсюда видно, что они покрыты слизкими илистыми отложениями неприятного болотного цвета. Конечно, логичнее добраться до ближайших ступеней, но это плыть наискосок метров сто, а то и больше.

Солнце как раз выплыло из-за облаков, освещая все кругом ярким светом, расцвечивая грязную рябь реки россыпью сверкающих бликов. Однако желание бултыхнуться с катера в мутно-блестящую водицу не проснулось. Скорее наоборот. Осторожно, словно больному, Дара пояснила:

— Я по воде ходить не умею.

— Раньше думать надо было, — он зло пыхтел сигаретой, рассматривая ее с каким-то новым интересом. — Ну, я жду!