Роман Злотников: Атака на будущее

Молодой энсин из очень хорошей семьи. Да и вообще душка. И она не собиралась упускать лакомый кусочек. И обязательно честно компенсировала бы ему невинную свою шалость.

Но любого из мужчин следует время от времени слегка напрягать. Иначе они слишком серьезно относятся к невинным женским шалостям и гнусно прижимисты, когда дело доходит до удовлетворения столь же невинных женских прихотей…

Да, между ними непременно состоялся бы немного нервный разговор. Но брюнетка прекрасно представляла, как бы он проходил. Она бы клятвенно божилась этому глупышке Ирайру, что действительно всего лишь разглядывала открытки, подпустила слезу, возможно разыграла бы небольшую истерику… А он бы ей не верил… какое-то время. Но затем обязательно бы сделал вид, что поверил. Ведь на что только ни толкает мужчину уязвленное самолюбие. А уж заставить себя поверить в «не может же она так упорно врать мне в глаза» гораздо легче, чем в то, что она предпочла мне, такому сильному, умному и успешному – другого.

Хотя, конечно, зря она тогда ляпнула при нем о своем желании переспать с кем-то из них . Это могло создать дополнительные трудности, впрочем небольшие… А она бы не только пополнила свою коллекцию (существование которой тщательно скрывала от Ирайра), но и добавила бы в свою копилку еще один инструмент, позволяющий время от времени напрягать своего мужчину…

И вот этот странный Воин все никак не отзывался на ситуацию правильно. Брюнетка попробовала сделать еще один заход. Она вновь взмахнула ресницами, задействовала язычок и слегка выпятила грудь.

– Значит, вы тоже любите заниматься сексом?

На этот раз Воин откровенно усмехнулся.

– Любим… – Он немного помолчал. – Знаете, Лисия, я постараюсь вам объяснить. Отсутствие запрета не означает непременного желания этим заниматься. Вот, скажите, вы любите… усиленный корабельный сухой паек, форма № 4?

Кукольное личико Лисии непроизвольно сложилось в брезгливую гримаску. И Воин справедливо расценил это как ответ.

– Вот видите… Но иногда приходится питаться и чем-то подобным. Так же для нас и секс. – Воин вновь сделал паузу, на этот раз отчего-то бросив взгляд на энсина. – Если это необходимо сделать по медицинским или психологическим показателям, тогда да. А просто, так сказать, из любви к искусству… Понимаете, мы слишком хорошо знаем, что такое настоящая любовь, чтобы испытывать удовольствие от консервов. Для меня вряд ли возможно… разделить постель с женщиной, которую я, пусть даже потенциально, не рассматриваю как мать моих будущих детей. Это, конечно, не означает, что она непременно ею станет. В конце концов у нас может что-то не сложиться. Но сейчас, в этот миг, она – она.

На брюнетку жалко было смотреть. Сейчас ее лицо пылало похлеще, чем недавно у десантника, который, кстати, куда-то тихо испарился вместе с дружками.

– Но дети… это же такая ответственность… – пробормотала девица, мучительно пытаясь понять, что делать.

– Дети. Это. Радость, – тихо, но твердо произнес Воин. – Всегда и везде.

На несколько мгновений в баре повисла абсолютная тишина. Даже постоянный низкочастотный гул главного генератора, проникающий во все корабельные помещения, казалось, затих.

– Э-э… Ирайр, – прервала затянувшееся молчание брюнетка, – я вспомнила… ну, то есть мне надо… короче, я тебе позвоню.

Красотка пулей вылетела из бара.

– Юрий? – Голос Витязя был, как обычно, спокоен и доброжелателен.

Со спины его фигура казалась такой же стройной и юношеской, как у Воина. Да и кожа, скажем, на кистях или шее также была безупречно молодой и упругой. Но тот, кому довелось бы заглянуть ему в глаза, никогда бы не принял его за юношу.

– Заходи.

Молодой Воин чуть пригнулся и переступил порог каюты:

– Добрый вечер, Учитель.

– Тебе тоже. Как провел время?

– Познакомился с местной молодежью.

– И как они тебе?

– Они… забавны. В детстве у меня были котята. Они очень любили играть друг с другом, а также с мячиком, мягкой игрушкой или бумажной бабочкой… Так вот, эти люди напоминают мне котят. Точно так же увлечены играми друг с другом и всякими эфемерными временными вещами. И даже когда, заигравшись, делают друг другу больно, это не заставляет их попытаться понять. Ибо даже когда они обиженно спрашивают: «Почему?», жаждут не ответа, а… утешения. И сохранения в неизменности возможности оставаться котятами. Меня это немного удивляет.