Кирилл Алейников: История оборотня

— Что потом? — прищурился Николай.

— Потом он на меня напал.

— Кто? — не догадался друг.

— Мужик этот, — спокойно пояснил я.

— Какой мужик? — еще больше удивился Николай.

— Этот самый. — Я щелкнул средним пальцем по фотографии.

— Ты ведь не хочешь сказать, что это он стал причиной всех твоих травм?

— Именно это я и хочу сказать, — вздохнув, согласно кивнул я головой.

— Бред, — констатировал Николай. — Ни один из укусов не принадлежит человеку. К тому же есть раны от когтей. Когтей животного...

— Я говорил, что ты будешь не в восторге от моего объяснения, — опять вздохнул я, исполненный печали.

— Но это не объяснение, а чистой воды бред! Как человек, пусть ополоумевший, находящийся в состоянии аффекта, может нанести такие раны?

— На меня напал не человек.

— Но ты же сказал...

— Послушай! — перебил я раздраженно. — Когда я к нему нагнулся спросить о самочувствии, он был человеком. Но через секунду, спустя какое-то мгновение превратился в косматое чудовище!

Николай открыл рот и с тоской во взгляде посмотрел мне в глаза. Затем, быстро переменившись в лице, покачал головой и небрежно сказал:

— Бред. Пожалуй, зря я к тебе сегодня зашел. Ты далеко не в норме, приятель.

— Я не псих и не в бреду, — еще больше раздражаясь от неверия друга, ответил я. — Я отчетливо помню, что произошло в тот момент.

— Ты же не понимаешь, что несешь! — воскликнул Николай. — Ты утверждаешь, что подвергся нападению... оборотня!

Я не стал отвечать словами, просто кивнул.

— Бред, — в очередной раз бросил приятель.

— В том-то и дело, что это не бред, а чистая правда. И пока ты в конец не поверил, что я псих, послушай следующее. В ночь с пятого на шестое было полнолуние; характер разрыва ткани одежды, которую ты наверняка видел, может навести на мысль, что ее обладатель внезапно увеличился в объеме; предполагаемый хищник или хищники, которые меня якобы искусали, никем не обнаружены, разве не так?

— Причем здесь луна? — поморщился Николай, игнорируя мой вопрос. Его лицо, и так от природы светлое, приобрело цвет молока.

— Оборотни превращаются в кошмарных тварей именно в полнолуние. — Я ответил поспешно. — Но самый главный аргумент в мою пользу — это мое теперешнее состояние. Получив столь многочисленные и столь серьезные раны, я через неделю выгляжу как новенький! — В подтверждение своих слов я откинул одеяло, демонстрируя другу рубцы от затянувшихся ран. Одновременно с этим я поместил фотографию своих изуродованных ног прямо перед его носом. — Да после всего этого я вообще жить не должен!

— Ну... Врачи сказали, что такая быстрая регенерация иногда встречается в природе.

— Когда мне в прошлом году прострелили ногу, я не мог нормально двигаться два месяца! — воскликнул я, чувствуя, как противное раздражение разлилось по всему телу. — А теперь, после таких укусов...

— Но я всё равно не могу тебе поверить. Оборотни — это ведь сказка, выдумка!

— Да пожалуйста. Я не требую от тебя никакой веры. Просто другой версии у меня нет, извини.

Мы достаточно долго молчали, глядя друг другу в глаза. От Николая сквозило недоверием, от меня — раздражением. Наконец он тихо произнес:

— Советую перед тем, как придет следователь, придумать другую историю. Иначе ты рискуешь загреметь в психушку.

— Не стану я ничего такого ему говорить, — выдержав паузу, заверил я. — Тебе сказал только потому, что ты друг как-никак. Мне казалось, ты должен поверить.

— Прости, но не могу. Ты заставляешь меня сделать невозможное.

— Что ж, — вздохнул я в очередной раз, стараясь разрядиться, выгнать из себя злость, — время покажет.

Николай шумно выпустил воздух мне в ответ и долго массировал переносицу.

— Какое же объяснение ты дашь наличию в теле Красникова соединения мышьяка?

— Красников — это тот мужик? — поинтересовался я.

— Ты ж с ним несколько часов бухал, да к тому же паспорт видел. Только не говори, что не знаешь, как его зовут.

— Если честно, то не знаю. Не знакомились почему-то. А что касается яда, я не имею ни малейшего понятия, кто его отравил.

Серое, холодное небо стремительно темнело. Рваные, так похожие на лохмотья древнего савана тучи быстро летели на юго-восток. Они несли в себе уже не дождь и грозу, но мокрый снег, который по прошествии этой ночи осядет на ветках, на опавших листьях и на пожухлой траве. Пока же лишь небольшие, жиденькие белые островки виднелись тут и там, пятнами выделяясь в сумраке. Сквозь прорехи на небе изредка выглядывала луна, бледная, дрожащая и невероятно крупная.