Андрей Круз - Рейтар

– Назвали «Палата Верности», – продолжал Злой. – А главным там знаешь кто?

– Кто?

– Не поверишь – Бирра помнишь? Из «Усадьбы»?

– Это с которым тогда аресты? – удивился я. – Я его еще недавно в Лурре встретил.

– Он самый. Как пролез, какие задницы целовал – не знаю. Но силу взял большую, говорят, докладывает самому князю. И если нас тут генералу Бальту подчинили, то «верные» сами по себе, никто им не указ.

– Заметны уже?

– Арио быстро рассказывал, без подробностей, – пожал плечами Злой. – И чуть не треть «Усадьбы» с Бирром ушла, все, кому он власть и деньги пообещал. Ослабла «Усадьба».

– Князь ищет равновесия.

– Верно. Чтобы всегда можно было «Усадьбу» руками «верных» удавить – или наоборот.

В принципе оно верно. Но что-то мне подсказывало, что «наоборот» не планировалось. Опять слова Велима Младшего вспомнились, о том, что успехи Вайма – дело рук Арио Круглого. Ревнует князь, а потом ведь только он один настоящим победителем может быть. Сейчас ему нужны люди сильные и толковые, а потом лучше с подпевалами.

«Верные» заметны были, хоть и не сильно – арестовали нескольких человек, кого обвинив в измене, кого назвав лазутчиками. Кого-то повесили, кого-то увезли в Альмару. Но бояться их уже начали – чувствовали, что это и есть проявление настоящей княжьей власти, первый росток того колючего куста, который потом своими ветками вцепится в шкуру каждому. И ты тогда или не шевелись, чтобы лишнего вреда тебе не было, или изорвет он тебя шипами в кровавые клочья. Власть – она ведь как чертополох.

Нас в тыловом лагере долго не держали, лишь поменяли мундиры с бароновых на рисские, причислили к армии, назвав Отдельной сотней Первого рейтарского княжеского полка, взяли на довольствие – да и погнали вперед, туда, где шли бои, которые даже распутица не остановила. Отдельной – потому что только мы и были в этом полку наемниками. И чуяло мое сердце, что жалеть нас теперь никто не будет, а станут совать в самые плохие места, потому что не нужны мы теперь никому, от нас просто избавлялись. Думаю, что Арио это сам понял, не мне ему подсказывать, но сейчас, отобрав у него наш отряд, его просто делали слабее. Плохой знак. Для него. Мне все равно, мне лишь бы до конца войны дожить, все плохое со мной уже случилось.

Не знаю, как к этому отнестись. Мне Арио всегда был добрым начальником и умным командиром. Риссу он был тем, кто положил все силы на то, чтобы усилить княжество. А вот каково тем, кто стал жертвой его интриг и операций? Каково убитым, казненным, разоренным? Кто сказал, что ради блага Рисса и строения новой страны можно многие тысячи валашских крестьян отдать под власть войска озверевших ландскнехтов? Кто придумал, как сделать, чтобы Города пропустили войско Дикого Барона и заодно присоединились к нему? Не мы ли? Не Арио ли придумал?

Правило меньшего зла. А меньшего ли? Насколько меньшего? И если это зло совершаешь именно ты – какова его мера для твоей, именно твоей души, а не всеобщего блага? Во что превращаешься ты? Опять я ничего не знаю, не по моему уму эти вопросы, но ощущение в последние недели такое, что меня искупали в выгребной яме и запретили мыться.

Как марионетка в уличном балагане жил, разве что сам себя за нитки дергал, заставляя шевелиться. Командовал сотней, следил за порядком, слушал приказы и сам не мог понять – живой я еще или уже нет? Человек ли еще или… даже не знаю кто. Недаром у нас в степи не принимали обратно тех, кто побывал в ландскнехтах – страшными и уродливыми людьми становились те, для кого война превращалась в способ наживы. Пока убиваешь, ты зарабатываешь. А что при этом следует думать о правителях? Для тех ведь война всегда нажива и дополнительная власть. Просто убивают, жгут и мучают они не своими руками, и они же плодят вот таких ландскнехтов, которые идут по земле железной ядовитой саранчой, убивая и сжирая все. Барон Верген создан войнами, именно правители создали этого безмерно возвысившегося монстра, демона в человеческом теле.

Война вместе с тем вроде как затихла ненадолго, прибитая дождями и грязью на дорогах. Валашцы задержали рисское войско у переправ, опираясь на несколько фортов с сильной артиллерией, но дела у них все равно были плохи – не хватало ни боеприпасов, ни еды, ни даже пространства для маневра, – их прижали к горам с севера и к столице, которую Орбель Второй оставлять не хотел. Но было понятно, что долго так продолжаться не будет, что-то должно произойти.