Михаил Ахманов: Скифы пируют на закате

Патрульный крался вдоль стены, выжидая, когда троица уткнется в тупик между массивными основаниями пилорам, похожих на древние кладбищенские склепы. Лесопилка, некогда процветающее предприятие «Грейт Фоллз Форестс», скончалась вместе с окрестными лесами еще в те времена, когда юный Боб бегал в коротких штанишках и выпрашивал у папаши Дикси полдоллара на мороженое. Жители городка сюда не заглядывали; все ценное было давно снято и вывезено, а среди бетонных руин и ржавых железяк не составляло труда сломать ногу или шею – кому как повезет.

Но эти трое добрались до конца, до самого тупика, и теперь стояли, сблизив головы, будто бы о чем-то толкуя. Похоже, парни в плащах уговаривали долговязого – того, что в берете. Беседа велась чуть ли не шепотом, и Боб не слышал ни слова.

Пора брать, решил он, момент самый подходящий. Включив фонарь, патрульный стремительно рванулся вперед, благополучно обогнул с полдюжины глыб с торчащей из них арматурой и замер точно посреди прохода меж бетонными фундаментами. Яркий световой пучок накрыл злоумышленников и их жертву, словно колпаком. Боб чуть довернул фонарик, чтобы они получше разглядели «кольт» в его руке, и рявкнул:

– Полиция штата! Лицом к стене, ладони за голову, ноги расставить! И шевелитесь живей, ублюдки!

Трое медленно повернулись к нему. В свете мощного фонаря он видел лица мужчин в плащах – бледные, с затуманенными глазами, не выражавшими ничего – ни страха, ни удивления, ни злости. Один из них мерно помахивал гибким стеком, будто отсчитывал секунды; второй вцепился в рослого, удерживая его на нотах. Бобу показалось, что этого парня в мягкой кожаной куртке и в берете, украшенном какой-то эмблемой, совсем развезло, вряд ли он мог приподнять руки повыше ширинки. Голова долговязого свесилась на грудь, и патрульный никак не мог разглядеть его лица.

– Вы, двое! – Он властно повел стволом. – Кладите вашего приятеля на землю. Сами к стене!

Мерно посвистывал стек, пустые зрачки глядели на Боба Дикси, такие же темные, равнодушные и бездонные, как дульный срез его «кольта». Похоже, люди в плащах рассматривали полицейского, словно бы какого-то червяка или крысу… ну, в лучшем случае как приблудного пса, брехавшего на ветер. Сообразив, что они не собираются подчиняться приказу, Дикси осатанел.

– Только не говорите, что вас не предупреждали, засранцы! – Он вытянул вперед руку с пистолетом. – А сейчас… сейчас у каждого будет дырка в брюхе… аккуратная такая дырочка, пониже пупка, повыше колена.

Целился Боб, однако, в бетонный фундамент пилорамы, прикинув, что брызнувшие осколки наверняка пустят кровь кому-то из троих. Скорей всего нахальному типу со стеком…

Он еще успел заметить, как справа в сером бетонном фундаменте словно бы обрисовался светлый прямоугольник двери; успел удивиться этому и разглядеть, как кто-то метнулся к нему; успел подумать, что там наверняка скрывается сообщник; успел выставить локоть, отражая невидимый удар… Затем гибкий штырь ткнул его в шею под самым затылком, стрельнул обжигающей молнией, и Боб Дикси, патрульный пятого полицейского участка Грейт Фоллза, штат Монтана, потерял сознание.

Очнуться ему было не суждено.

Земля, Петербург, 2 июля 2005 года

Дверцы стального шкафа разъехались с едва слышным лязгом, и куратор шагнул на рифленую плиту, заменявшую пол. Теперь слева от него темнела узкая вертикальная щель для пластинки Стража, справа, в небольшой выемке, стеклянисто поблескивал цилиндрический ствол боевого лазера. Двери сошлись, лазерный глазок вспыхнул фиолетовым, и такой же проблеск метнулся в щели Опознавателя; затем раздалось негромкое гудение.

Пятисекундная готовность, отметил куратор. Он осторожно протянул руку, и квадратная пластина вошла в щель. Опознаватель щелкнул, анализируя запах. Выделения потовых желез, состав слюны; пластинка выскочила обратно – прямо в подставленную ладонь. Лазер, нацеленный человеку в висок, погас. Рифленая плита, на которой он стоял, начала опускаться – неторопливо, словно бы нехотя, но с плавностью хорошо отрегулированного механизма. Ровно через две минуты пол под его ногами перестал двигаться, дверь бронированного лифта отъехала в сторону, и куратор, облегченно вздохнув, вышел. Он был крупным, рослым мужчиной, и эти путешествия в крохотной кабинке под дулом лазера всегда действовали ему на нервы.

Но в камере связи, открывшейся перед ним пещерным зевом, ждали еще два лучемета. Он встал посередине тесной комнаты, на круг, очерченный белым, и замер, разглядывая Решетку. Связь еще не включилась, но лазеры, торчавшие по бокам эллипсоидальной металлической паутины, были уже активированы. Оба с равнодушием роботов целили куратору в лоб. В такие минуты он чувствовал себя приговоренным к расстрелу.