Игорь Вардунас - S.W.A.L.K.E.R. Байки из бункера (сборник)

Отодвинувшись, Михалыч пристроил бутылку под шинель, неожиданно ловко вскочил на ноги и затопал дальше по окопу. Обернувшись, брякнул напоследок свое любимое:

– Так-то вот, Зёмка. Не хвост собачий перекусить.

Хотя кому и для чего бы понадобилось перекусывать собачий хвост?

Котелки выскребли дочиста. Закат над рощей догорел и подернулся пеплом. К притихшим срочникам и старослужащему подошел Вереснев, и Бек, мгновенно переключившись с одного привычного трека на другой, радостно возопил:

– Старлей, а старлей! Почему ты старлей, а не господин поручик?

Озон втайне завидовал счастливой наглости марсианина. Все дело было, видимо, в том, что Бек не верил во Фронт. Слишком не похоже на его жизнь в Тылу. Бек воспринимал все как поднадоевшую игру, и море ему было по колено. Взять хоть недавний случай с посылкой. Солдаты иногда получали посылки из Тыла – особая фича разработчиков, индивидуальный (и конечно же платный) сервис. Присылали обычно жратву и теплые вещи, а в пакете для Бека оказалась настоящая – или очень похожая на настоящую – черкеска. А еще папаха и бурка. Бек щеголял во всем этом до полудня, пока остервеневший старлей не отправил его на губу. И с гауптвахты арестант вопил обиженно: «А че, а че! Я из старинной чеченской фамилии. У меня в предках горные князья!» За горных князей еще заработал два наряда на кухне вне очереди, но так и не угомонился. Вот и сейчас.

– Старлей, ведь это не аутентично. Если у нас Первая Мировая, то ты поручик. А если Четвертая, то где нахрен лазганы и вакуумные пушки?

– Заткнулся бы ты, горец, – без злобы бросил Вереснев. – Завтра опять отступаем.

– А фига ли мы на заграждениях весь день ебошились? У меня от колючки все пальцы в крови! – возмущенно заорал Бек и сунул под нос старлею грязные ладони.

На пальцах марсианина и правда было несколько свежих царапин. Вереснев только отмахнулся и пошел дальше.

Михалыч медленно сплюнул и раздавил окурок каблуком.

– И вот так, сынки, четверть века. Туда-сюда, туда-сюда. Без увольнительных и выходного пособия.

– А смысл? – тут же вклинился Бек. – Вот ты, старик, хотя бы знаешь, с кем мы сейчас воюем?

– А какая разница?

Михалыч пожал плечами.

– Может, даже и с нашими. Я давно вопросы перестал задавать.

Озон отвернулся и, сунув руки в карманы шинели, пошел к недорытому окопу. Дорывать его, значит, не придется, но хотя бы лопату и вещмешок забрать. Быстро темнело. Над горизонтом в тучах разлилось смутное сияние – вставала луна. Луна на Фронте тоже была другая. Без алмазного блеска отражающих солнце баз и металлического кольца платформ, дикая, первобытная луна – наверное, именно такой ее видели далекие предки Озона. Те, которые сидели в конопаченных мхом бревенчатых хижинах, верили в чих, чох, в леших и кровососов.

За спиной застучали торопливые шаги. Озон вздрогнул – крадущаяся по Фронту ночь навевала нехорошие мысли. Однако морок тут же развеял сипатый голос Михалыча:

– Зёмка, стоять, раз-два. Махорка осталась?

Михалыч вынырнул из темноты, светясь белым овалом лица, – ни дать ни взять ходячий покойник. «А кто мы все здесь, если не ходячие покойники? – подумал Озон. – Ведь там, в Тылу, в реале , мы считай, что мертвы. Только одни чуть больше, а другие – чуть меньше…»

Он порылся в карманах, но нашел лишь несколько табачных крошек.

– Извини, батя. Все скурил.

– Ч-черт! – смачно произнес Михалыч. – И у Постышева голяк. Пойду Григоряна поищу.

– Тю-у, – присвистнул Озон. – Его еще днем на колючке снайпер уложил. Вон висит.

С луной, в отличие от солнца, разработчики не поскупились. Луна, круглая, здоровенная и кроваво-красная, наконец-то выкатилась из-за дальнего вражеского леса и засияла вовсю. В этом розоватом свете отчетливо виднелись три ряда колючей проволоки, которую солдаты натягивали днем и на которой покалечился Бек. Григоряну повезло меньше. Он так и висел там, где его настигла снайперская пуля, – разлапистым пауком в железной сети. Тела´ с передовой никто выносить и не думал – все равно к утру исчезнут, растворятся, как поднимающийся с земли туман. На секунду Озон позавидовал Григоряну. Тот уже несколько часов как очнулся в своем стазис-контейнере. Считай, отпуск получил – две недели физио– и психотерапии перед возвращением в часть. Если повезет, даже с родней повидаться успеет…

– Висит, слушай, – пропыхтел за спиной Михалыч. – Может, сползаем? У него с утра полкисета оставалось. Чего добру пропадать…