Константин Колчигин - Земля Ольховского. Тайны чужого мира. Kнига вторая

– Нет, все в порядке! – отозвалась девушка, и по ее тону я сразу догадался, в чем дело. – Не обращайте внимания…

Запустив двигатель, я включил передний ход и осторожно прибавил обороты – плавание под мотором в темноте не слишком приятная вещь и требует предельного внимания. Правда, сейчас резкий контраст между водой и светлой песчаной полосой пляжа несколько облегчал ориентировку, но я, тем не менее, решил до времени ограничиваться средними оборотами двигателя.

Через несколько километров песчаный берег стал постепенно уклоняться на юг, и теперь стало окончательно ясно, что мы находились в обширном морском заливе, лежащем за пределами района, исследованного предыдущей экспедицией. Придерживаясь средней скорости около двадцати километров в час, я время от времени сбрасывал обороты до минимальных и промерял веслом дно (вот где пришлось пожалеть, о том, что я пренебрег ручными эхолотами) – глубина, впрочем, везде превышала двухметровую длину весла, и можно было без опасений двигаться на прежнем расстоянии от берега. Моя спутница, все еще закутанная в плед (так и не успела одеться), перебралась с носового сиденья на дно лодки, прислонилась к теплому баллону и, кажется, задремала. Причины резкой смены настроения девчонки для меня не были загадкой: та легкость, с которой я разделался с напавшими на нас местными хищниками (никогда до этого не увлекаясь охотой), была немедленно перенесена ее богатым воображением на мир людей… Впрочем, для меня было куда более важным не ее отношение ко мне, а то, что она совершенно не пострадала на протяжении последних сумасшедших суток. Через час с небольшим, огибая низкий песчаный мыс и сильно снизив скорость из опасения наскочить на мель, я с удовлетворением обнаружил, что берег далее резко поворачивает на запад – теперь, без сомнения, мы вышли в само Восточное море. Поколебавшись несколько минут, я решил удалиться от береговой линии на пару километров, где можно будет не следовать ее изгибам и двигаться на гарантированно большой глубине, а нужное направление удерживать с помощью компаса. Приподнявшись, я взял вещевую сумку, расстегнул молнию одного из карманов (всегда знал, что где у меня лежит) и вытащил наручный компас со светодиодной подсветкой. Застегнув кожаный ремешок на правом запястье, я направил лодку на запад и стал понемногу прибавлять ход, постепенно отдаляясь от берега (Восточное море располагалось вовсе не строго с востока на запад). Через несколько минут я взял градусов на пять-семь правее и прибавил обороты двигателя до максимально возможных в обкаточном режиме, продолжая внимательно следить за окружающей обстановкой – видимость на воде была несколько лучше, нежели на суше, но все равно не превышала двадцати-тридцати метров. Разумеется, никаких ориентиров для оценки скорости на глаз здесь не было, но я предполагал (исходя из собственных наблюдений сделанных еще при ярком свете), что она близка к тридцати километрам в час. В некоторой степени о скорости моторной лодки можно судить и по характеру кильватерной струи, которая, впрочем, является довольно индивидуальной для каждого типа судов, а значит, требует предварительных специальных наблюдений и замеров, но я, понятно, не делал их и не мог теперь ориентироваться на особенности пенного следа за кормой. Теплый встречный ветерок, легкое покачивание лодки на длинных очень пологих волнах и ровный гул мотора действовали усыпляюще – Адмирал, растянувшийся у моих ног, уже давно не поднимал головы, а Наташа на носу лишь пару раз пошевелилась, устраиваясь поудобней. Несколько раз и я, несмотря на весьма жесткий самоконтроль, ощущал небольшие (длительностью в несколько секунд) провалы в сознании. В таких случаях, если есть возможность, лучше всего остановиться и хорошо отдохнуть, чтобы не подвергать дополнительному риску себя и пассажиров, вот только в нынешних условиях я не мог позволить себе такую роскошь, как сон…

Более двух часов я вел лодку в прежнем режиме, лишь время от времени снижая обороты (как того требовала обкатка) двигателя ниже средних, а потом стал брать чуть правее прежнего курса, чтобы приблизиться к берегу – по моим подсчетам, устье реки Ледниковой теперь уже могло находиться неподалеку. Завидев прямо по курсу какую-то неясную тень, я резко взял еще правее, и через секунду вдоль левого борта с глухим шелестом (пройдя вплотную к баллону) пронесся большой черный предмет треугольной формы, а спустя мгновение сильный удар в районе кормы отбросил лодку в сторону. Адмирал мгновенно вскочил и зарычал, оглядывая взволнованную огромным телом поверхность воды вокруг нас.