Александр Шакилов - Империя зла

— Кого я вижу?! Давай, что ли, к нам! — услышал Иван восторженный рев Давида. — Вон Жуков уже весь извертелся, тебя высматривая.

— И совсем я не… — Смутившись, Иван замолчал.

Лали, поднявшаяся на сцену, сегодня была просто восхитительна. Ее длинные черные волосы, обычно заплетенные в толстую косу, на сей раз были распущены по спине до самых ягодиц. Белоснежное платье интересно сочеталось с темной кожей. Карие глаза радостно блестели — Ивану хотелось думать, что из-за него.

— Экая ты восточная красавица, — продолжал Давид делать неуклюжие комплименты. — Типа Жасмин из мультика. Хочешь, я буду твоим Аладдином?

Словно не замечая Давида, она подошла к Ивану:

— Ванька, привет. Побегаем сегодня?

Он пожал плечами:

— Может, не стоит?

Новорожденная Лали не должна была выжить, но врачи сделали операцию — и с тех пор у нее в груди имплант, экспериментальная на тот момент модель. Ей нельзя напрягаться, резкие движения противопоказаны. И хоть давно уже существуют более надежные органы, намного превосходящие искусственное сердце Лали, увы, ей не повезло особо. Врачи, все как один, категорично заявили, что второй пересадки она не переживет из-за проблемы с сосудами. Ее сверстники проживут дольше, чем она, ведь изношенные легкие и почки, к примеру, им без труда заменят. А вот дочери министра Бадоева все это недоступно, будто она обычный перс, а не представитель союзной элиты…

Если б Иван знал о ее особом случае, он, конечно, не стал бы дарить ей «подвеску». А так чуть ли не силой затащил чернобровую красотку на крышу… Но ведь ей понравилось! Понятно, она бегала не так быстро, как Иван, но… Только позавчера призналась, что ей вообще-то нельзя.

— Извини, Ванька, я не расслышала.

— Не надо рисковать понапрасну. — Он попытался обнять ее.

Рассмеявшись, Лали увернулась:

— Значит, в том же месте в то же время.

Она спорхнула со сцены в зал, где не было никого прекраснее ее… Иван столкнулся взглядом с Гургеном Алановичем и вздрогнул от неожиданности. И еще ему показалось, что… Ерунда, в общем. Улыбаясь, министр восстанавливаемых ресурсов погрозил Ивану пальцем.

Как-то Жуков-младший спросил у отца, что это за ресурсы такие, а тот неожиданно разозлился и велел не совать свой нос куда не следует.

— Ты поосторожней с девчонкой, — шепнул на ухо Давид. — Уж больно у нее батя крут. Отсекает ухажеров на раз.

Все знали, что Давид неровно дышит к Лали и не единожды к ней подкатывал.

— Не переживай, дружище, меня не отсечет.

— Ну-ну. Если что, живо пойдешь по этапу на восстановление.

— Куда пойду? — не понял Иван.

Но Давид лишь манул рукой — мол, не важно, забудь.

Уже забыл. Ведь рядом хоть соперник, но все же друг, и сегодня вечером у Ивана будет свидание с девушкой, лучше которой нет во всем Союзе. Мало того — ему только что аплодировали самые могущественные люди страны!

Вот-вот начнется совещание министров — отец накануне выглядел озабоченным, долго листал бумаги, что само по себе уже признак особой важности: в твердых копиях хранятся лишь очень секретные документы, не имеющие цифрового аналога. Он засиделся за коммуникатором до утра. А так и не скажешь — в руке бокал с шампанским, из которого отец не сделал ни единого глотка, он бодр, смеется и, оттеснив Бадоева от его разноцветных замов, хлопает по плечу, что-то говорит.

Глянув еще раз в зал, Иван отправился за сцену. Нужно переодеться и топать домой.

Ночью, встав попить воды, он случайно подслушал разговор отца с матерью. Отец утверждал, что Первому — так называют первого заместителя Председателя — давно уже осточертели соратники по Революции и на заседании Первый представит нового министра образования…

На улице его — вот так сюрприз! — поджидала Лали:

— Ванька, ты чего так долго?

Она даже разрешила взять ее за руку. И его счастью не было предела.

В небе ни облачка. Светло, тепло, воздух чистый. И плывут над головами дирижабли, и катят по широким проспектам электрокары, а не какие-то там тачки с двигателями внутреннего сгорания, загрязняющие атмосферу, как в других — отсталых! — странах. На улицах много людей в белых одеждах, лица радостные, слышится смех. И реют флаги над домами, и льется торжественная музыка. На каждом перекрестке с брони панцеров благожелательно глядят на союзников патрульные, на рукавах у них повязки с символикой СДР. И гордость переполняет, так и хочется выкрикнуть: «Я — гражданин великой страны!»