Александр Шакилов - Империя зла

Ради Лали — прикроет. Пока жив, будет сражаться.

Он почти уже сорвался навстречу наступающей толпе рабов, но тут дверца распахнулась — любимая открыла. Нырнув в салон, Иван услышал вопль министра о том, чтобы не смела.

— Спасибо. Ты лучше всех. — Он впрыгнул внутрь за миг до того, как винтокрылая машина рванула вверх, набирая высоту, и на коленях продвинулся в глубь салона.

Позади захлопнулась дверца, отсекая шумы винтов и внешнего мира. Стали слышны разговоры и команды по радио: бесцветными голосами, лишенными эмоций, киборги сообщали руководству о том, какие бараки захвачены, кто и сколько десятков бунтовщиков уничтожил. Боевые машины смерти просто существовали в той среде обитания, для которой были созданы, и вели себя так, как было предусмотрено создателями. Ничего личного, никакой жестокости. Пережевывая кусок клонированной говядины, вы же не испытываете к этому мясу ненависти, верно?..

Сквозь треск помех и одинаково безразличных голосов проскользнуло нечто заинтересовавшее всех в салоне: «Несанкционированный взлет. Парни, кто ближе, сбейте вертушку».

Рассевшийся в пилотском кресле врач выкрикнул в микрофон шлема на держателе у рта:

— Нельзя вертушку! Не сбивайте! Эвакуирую министра Бадоева! Повторяю: эвакуация министра Гургена Алановича Бадоева! Бадоев на борту!

Динамики безбожно затрещали, и все же Иван разобрал требование подтвердить информацию биометрией министра. По вертолету, кстати, уже открыли огонь: пули стучали по наружной броне. Мало того — выстрелили еще управляемыми ракетами с ближайшей базы ПВО. Бортовой комп поднял вой, сообщив, что есть опасное сближение. В тот же миг бесстрастный голос киборга через динамики сообщил, что до столкновения пятьдесят две секунды, и снова потребовал подтвердить информацию биометрией министра.

— Отец, ну же! — Лали тронула министра за плечо.

— Прости, свет моих очей. — Четыре пальца обхватили коньячную бутылку. — Нужен коммуникатор. Мой коммуникатор. А его нет. Только с него… — Хлынувший в глотку коньяк утопил в себе окончание фразы.

Гордый страшный враг окончательно превратился в слабого старика, которому давно пора на покой, которому нельзя руководить миллионами — с собой даже справиться не может! Меньше минуты до смерти, а он пьет. Хоть бы с дочерью попрощался.

Коммуникатор остался у Макинтоша. Надо же…

Врач что-то орал, Бадоев хлестал коньяк, а Жуков взял Лали за руку:

— Я люблю тебя.

— И я люблю тебя, Ванька.

Она прижалась к нему, он обнял ее крепко-крепко.

Бесстрастный голос в динамике сообщил, что ракеты поразят цель через двадцать секунд, «подтвердите информацию или будете уничтожены». Бортовой комп без устали предупреждал о сближении. Бадоев опустошил бутылку и схватил побыстрее еще одну, полную, будто перед смертью хотел напиться так, как не напивался никогда в жизни… Вертолет тряхнуло — это врач решил заложить крутой вираж и так уйти от ракет. Напрасно. Не поможет.

— Что это? — Лали отстранилась. — В кармане?

— О чем ты, любимая? — Иван хлопнул пару раз по робе.

Точно, что-то есть. В суете даже не почувствовал лишнего.

«…Пятнадцать секунд, подтвердите…»

Он вытащил из кармана коммуникатор. Тот самый. Коммуникатор министра.

Макинтош перед смертью незаметно сунул, не иначе.

— Лови! — Не теряя времени, Иван швырнул девайс Бадоеву.

Но министр даже не попытался поймать — бутылка ведь важнее. Коммуникатор упал между креслами. Лали нырнула следом, вытащила, а Иван выбил из руки Бадоева стеклотару.

— Держи! — Лали сунула отцу коммуникатор прямо в руку, заставила приложить ладонь к сенсорному экрану. На все это истратилась целая — драгоценная! — секунда.

Еще одна секунда — и ничего. Экран оставался темным, коммуникатор не запускался — неужели сломался при падении?! И вдруг вспыхнул. Из-под растопыренных пальцев проступили заснеженные горы.

«Есть подтверждение. Приятного полета!»

Ракеты пронеслись мимо. Иван видел их огненные хвосты. Два взрыва расцвели в ночном небе прямо по курсу, но чуть в стороне.

Можно перевести дух? Вроде того. Жуков поудобнее уселся в кресле, снял рюкзак, достал из него взрыватель. Чтобы получить доступ к памяти отца, надо хорошенько рассмотреть прибор. Положил его себе на колено.

— Что это?.. — Бадоев плохо выглядел — бледный, раны, пальца нет, выпил много, но разговаривал внятно.

И надо было промолчать, но как удержаться?

— Это подарок отца вам всем. Всей союзной элите. Подарок из могилы. Нравится?