Дмитрий Беразинский - По ту сторону черной дыры

— С малышами посидеть?

— Сестренка, мы хотим с Настей сходить к ее чудаку-деду, — объяснил Андрей, — просил зайти старик. Не так уж часто мы его и навещаем…

— Конечно-конечно! — защебетала Полина, — я с удовольствием вас подменю. Когда придти?

— Часикам к шести, — сказал Волков, — будем весьма признательны, если опоздаешь не более чем на полчаса.

Утром Андрей отвел близняшек в детский садик, расположенный на окраине Буковины — так жители Бобра называли новый район, выросший за последние три года между Базой и Бобровкой. Район был застроен однотипными двухэтажными коттеджами, в которые заселились молодые семьи из подземных квартир. Таким образом, нижние уровни снова были законсервированы до лучших (худших) времен.

Днем папа-Норвегов собрал очередное совещание, на котором снова был поднят вопрос о дензнаках. Рябинушкин предлагал ввести хотя бы серебряные гривны для расчетов с окрестным населением. Да и зарплата своим — неплохой стимул повышения производительности. Иначе находятся отдельные «элементы», способные днями слоняться по военному городку в поисках развлечений, и желающие пользоваться всеми благами цивилизации. При этом собрание таинственно посмотрело на майора Горошина, чье существование было сведено к обнаружению недостатков, как среди материальной части, так и в людской среде.

— Я свою зарплату отрабатываю! — огрызнулся тот в ответ на немой упрек.

— К сожалению, да, — подтвердил Норвегов, — люди подобного сорта будут нужны всегда.

— Какого такого «сорта»? — насторожился Горошин.

— Третьего, — пробубнил кто-то из глубины кабинета. Замполит покраснел.

— Давайте по существу! — предложил зампотылу, — деньги нам необходимы — это факт. Ни одно более-менее развитое общество без них не обходится. Я, по крайней мере, не знаю такого прецедента. Быть может наши потомки и смогут как-то по-другому выразить меру стоимости товара и труда, но сейчас нам некогда ломать над этим голову.

После не слишком бурных дебатов было все-таки решено чеканить собственную монету: медную и серебряную. Ответственным за это дело назначили-таки Горошина, ибо наряду с многочисленными недостатками он никогда не имел тяги к обогащению. Майор пообещал содержать Монетный двор на самом высшем уровне и тут же признался, что ни пса не смыслит в чеканке. К счастью, монастырский келарь в этом кое-что соображал, и он тут же набросал карандашом схему процесса. Заседание продолжалось.

Волков едва успел сам явиться домой к половине шестого и сесть за стол, а Полина уже быстро накормила близнецов, Наташку и Иринку, вымыла их мордашки и увела гулять. Близнецам было по два года и девять месяцев, и вместе они здорово доставали старшего брата Костю, которому уже шел четырнадцатый год. Тот дулся и говорил отцу, что сестрички должны ему в старости жевать корочки.

В данный момент он вернулся с улицы, где гонял мяч с пацанами, и готовился к вечернему свиданию с Марой, которая вот уже несколько лет была предназначена ему в жены. Отец Мары — Алексий доводился Ратибору родным братом и политическим противником. Он имел в Бобровке своих сторонников, не одобрявших политику старейшины. Они считали, что становятся слишком зависимыми от «пришельцев» и время от времени возбухали по этому поводу. Так что союз Костика и Мары носил легкий политический окрас.

Как только на ратуше пробивало пять часов вечера, Костя оставлял свои детские забавы и шел домой ворча: «Пора мою кобылу вести в ночное!».

И буде ночь, и тайна, и плезир…

Парня давил переходный возраст. Рано повзрослев физически, он морально оставался тринадцатилетним подростком, чье тело томилось, а пытливый ум страдал в отсутствие первичного опыта. И если другие пацаны сравнительно легко переживали эту трансформацию, то ему, рядом с которым находилась молодая девушка, да еще во время суток самой природой отведенное для услады…

Тело стремилось к тому, чего еще не готов был постигнуть разум, а Мара, прижимавшаяся к нему истово, усиливала ощущения дискомфорта. Дилемму необходимо было разрешить.

На окраине Буковины стояло несколько строений, предназначенных для исследований и практических работ. К одному из них и подошли к шести часам Волковы. Цех номер три занимал четырехэтажное здание палевого цвета и сверху напоминавшее букву «Ю». В той части, которая была «палочкой», группа «камикадзе» местного разлива решала историческую проблему: «Какого хрена?» Десятки компьютеров обменивались мнениями и информацией с резервным компьютером Базы. Пока успехи были ничтожны: в основном на главный монитор выводились надписи.