Олег Борисов - Док

— Закрываете дело без обвинительного заключения. Без права пересмотра. В отношении нас, и в отношении тех парней, на кого состряпали отдельные бумаги.

— Это невозможно.

Скрипнув стулом, я медленно поднялся и вежливо улыбнулся оскаленным рожам:

— Тогда на следующей неделе мои люди опубликуют все материалы. Если даже какой-нибудь паршивый клерк попытается уволиться, если судья возьмет самоотвод — документы пойдут в печать. Все документы. Видео, данные о банковских счетах, тайные сделки с криминалом и корпорациями. У меня целый чемодан этой грязи, битком забитый такими чипами. И время пошло. Даже если нас убьют в камерах, контакты на свободе не просчитать и не обнаружить… Но я даю слово, слово офицера, что если разойдемся по-хорошему, то можете жить спокойно, ни крупицы гадости наружу не просочится… Время пошло.

Пока охрана сопровождала меня к выходу, я еще успел услышать, как за спиной надрывают глотки балаганные «столпы судебной системы»:

— Мы не можем идти на поводу! Это…

— А я не могу потерять семью! Вы знаете, что будет, когда это видео пойдет в печать! И пусть у журналистов в зале отобрали всю технику, но у него целый чемодан такого!

— Раньше думать надо было, дура!

Дверь закрылась, отрезав меня от клоаки…

Я стоял вместе с другими подсудимыми, слушая каркающий голос:

— Суд постановил: признать офицеров бывшей сводной бригады спецназа виновными в частичном превышении полномочий и выполнении прямого преступного приказа. При этом, суд считает, что в связи с давностью срока и показаниями бывшего подполковника Кокрелла, доля вины подсудимых в данном вопросе не является доказанной в полной мере.

Спасибо вам ребята. Вам всем, с кем мы потрошили корпоративный центр данных, и кто потом хранил и транспортировал для нас эти записи. Спасибо Эмми, которая организовала рано утром встречу курьера и ребят из «латинских» кварталов. И кто передал потом адвокату копию наиболее «жареной» дряни. Вы все же успели сделать это до того, как нас показательно распяли на потеху публике.

— По совокупности рассмотренных обстоятельств, суд выносит решение: лишить бывших офицеров сводной бригады спецназа званий и наград, а так же отказать в праве на получение пенсионного довольствия по выслуге лет. Освободить подсудимых в зале суда… Дело закрыто.

Мрачный детектив проводил адвоката с молоденькой девушкой на улицу и придержал на секунду тяжелую дверь:

— И все же, не для протокола, что ты делала в банке? Вон, в новостях говорят, освободили твоих друзей. Но ты не могла им ничего передать, тебя же задержали намного раньше.

Эмма лишь пожала плечами:

— Что можно делать в банке? Счет там открыла. Друг на учебу в университете денег дал. Может, тоже на доктора выучусь.

И хрупкая фигурка заскакала по ступенькам вниз, навстречу встречавшим ее радостно орущим парням:

— Хей, лоботрясы, меня выпустили! Гуляем!..

Гуляем, парни. Мы вернулись домой. Все, кто смог. И теперь свободны, окончательно свободны. Отличный повод, чтобы поднять рюмку за нас. И за тех, кто остался позади. За всю сводную бригаду войск специального назначения. За живых и мертвых, оставшихся в списках бригады навсегда…

Я выбрался из затхлого воздуха ночлежки и встал на первую ступеньку обшарпанной лестницы. Человек без прошлого, человек без настоящего и будущего.

Я, Макс Убер, старший лейтенант войск специального назначения. Призванный правительством на защиту Отечества, и выброшенный за ненадобностью на улицу. Человек, предавший свою медицинскую профессию, убивший тысячи людей вместо их спасения. Худой желчный доходяга, без копейки за душой и с призраками прошлого, каждую ночь окружавшими меня. Отличный кандидат на визит в психушку.

Но прежде чем я одолжу у уличной шпаны револьвер и отправлюсь следом за погибшими друзьями, мне надо закончить одно дело. Одно единственное, которое сидит в обломках моего «я» кровоточащей занозой. И я его сделаю, даже если на это уйдут все оставшееся время, отпущенное мне небесами.

Поежившись на резком ветру, похлопал по карману, где лежали мелко набранные списки личного состава, адреса их родных и близких. Всех тех, кто не смог вернуться домой. И куда я должен приехать, чтобы сказать:

— Простите меня. Я не уберег ваших сыновей. Я, бывший врач, не сумел их спасти, когда они умирали на моих руках. Я и мой командир, подполковник Кокрелл… Но, не смотря на все, что случилось, я хочу рассказать, какими были ваши ребята. Как мы жили и воевали вместе, плечом к плечу. Я хочу рассказать правду про оболганных и забытых. Я хочу, чтобы вы знали, как на самом деле обстоят дела. Я хочу посмотреть в ваши глаза, показать те редкие фотографии, что копил эти годы. Я хочу, чтобы вы знали, что мы были и остаемся людьми, выполнявшими свой долг. И я хочу разделить ваше горе, потому что это единственное, что я могу сделать. Может быть, это позволит вам обрести покой. Может быть…